В комнату вошла Александра Александровна с подносом и чайным сервизом, поставила его на стол. — С кого это писали? — Круглов поднес миниатюру поближе к хозяйке, как будто она могла не знать, что на ней изображено. — Ах, вон в чем дело… Знаешь, меня чуть не каждый, кто видит этот медальон, о нем спрашивает. По семейному преданию, это портрет моей пра-пра-… в общем, очень дальней бабки, чуть ли не современницы Петра. Это эмаль на серебре, восемнадцатый век. Скорее всего, ростовские мастера делали. — Похожа на тебя. Такая же красивая… — Будет тебе так беспардонно льстить. Я обычная, — улыбнулась Александра: хоть и лесть, а приятно — и быстрыми движениями стала поправлять скатерть и расставленную посуду: голубые чашечки, прозрачную вазочку с малиновым вареньем, белоснежный молочник. — Скажи лучше, как твоя «петромания» поживает? В груди Круглова стало тепло-тепло, словно там пригрелся пушистый котенок: Сашенька так и не научилась принимать комплименты. — Продолжаю «болеть». И сейчас, кажется, обострение, — Николай Николаевич помолчал, словно стараясь заполнить застаревшую пустоту в душе, подошел к секретеру и бережно поставил миниатюру на место.
Автор иллюстраций: Надежда Пророкова, заведующая инфотекой, лицей 67, Иваново
— Саша, а что за предание семейное? Можешь рассказать? — Александра Александровна уже разливала по чашкам чай. — Конечно. У меня сохранилась даже его запись. — Неужели есть реальный документ? — оживился НикНик, присаживаясь к столу. — Сохранился список времен моей прабабки, это где-то конец XIX века. Пока эта запись передавалась с рук на руки, текст переписывался, — видимо, что-то добавлялось, менялось, что-то, вероятно, утрачено. Конечно, и в архивах пришлось покопаться. История поразительная, жаль, романиста нет. — И давно у тебя этот портрет? Раньше я его не видел, — Николай Николаевич кивнул в сторону секретера. — Это наша семейная реликвия. Лет десять назад, после смерти сначала бабушки, а потом и мамы, он переехал ко мне. Вкратце так. Семья этой красавицы, — Александра Александровна встала, взяла миниатюру с полки и поставила на стол так, чтобы обоим было видно лицо девушки, — попала властям в немилость. Отец ее — книжник и печатник — был обвинен в государственной измене, им пришлось бежать… Речь идет аж о начале XVIII века. В нее был влюблен гвардейский офицер, уже и свадьба была назначена. Но даже жених ничего не знал о побеге — так все спешно произошло. Гвардеец вышел в отставку, искал ее, не нашел. Короче говоря, там дальше какая-то темная драма. Но «что характерно», как говорят в таких случаях, гвардеец — тоже мой пра-пра… — Это как же? — Незадолго до смерти является к нему молодой мужчина, очень похожий на него, — понятно, что это был сын гвардейца. Свою мать он сразу узнал на этом портрете. Перед смертью она завещала сыну найти отца. Вот он и нашел. — Надо же, какая любовь…
— С кого это писали? — он поднес миниатюру поближе к лицу хозяйки, как будто она могла не знать, что на ней изображено.
Во всем, что происходит, я чувствую какую-то чудовищной силы «воронку вероятностностей»
Сашенька не забытым за долгие годы жестом поправила волосы, мягко улыбнулась, и Круглов понял, что не было их, долгих лет, — перед ним сидит все та же девушка, с которой он так забавно познакомился в юности. И как он мог ее не узнать сразу? А ведь они жили в одном городе, возможно, не раз проходили мимо друг друга и не замечали. Но вот что-то произошло, и все завертелось в вихре, сталкиваясь, пересекаясь, сбиваясь, как листья, попавшие в круговорот ветра. Николай Николаевич, не отрываясь, вглядывался в каштановые прядки волос, в глаза с зеленоватыми искорками на радужках, в такой знакомый наклон головы, милый изгиб губ. — В общем, так портрет и передавался по эстафете поколений — вместе с этим преданием. Сколько тут правды, сколько «литературы» — теперь уже никто не скажет, но видишь, предание живет, и оно само — наше семейное достояние. Вот только на мне, скорее всего, эстафета прервется — передать некому… — Александра Александровна замолчала, глядя в окно. — Ну, давай чай пить, что ли? — А портрет-то как явился? — спросил Круглов, сделав глоток и обмирая от прилива теплоты.
— Эту миниатюру гвардеец тайно заказал какому-то то ли переучившемуся иконописцу, то ли крепостному художнику; тот наблюдал за девушкой издали, ведь она не могла ему позировать. Кстати, существуют какие-то глухие свидетельства, что сам гвардеец что-то коллекционировал, — драгоценные камни, картины первых светских художников, сам составлял карты — то есть по тем временам был довольно просвещенным человеком, с интересами, так сказать. Гвардейцы же много чем могли заниматься. Организация горной промышленности тоже была в их ведении, и он, видимо, из таких. Петровская кузница кадров — его гвардейские полки.
Круглову давно уже не сиделось, он даже не заметил, как встал, и теперь, слушая, вышагивал из угла в угол.
— Занятно, занятно… Ты даже представить себе не можешь, насколько то, что ты рассказываешь, мне сейчас впору, важно, необходимо. Вот уж никак не мог предположить, что у тебя в роду был опальный печатник. Ты знаешь, Саша, во всем, что происходит у меня в последние два дня, — а особенно теперь, после нашей с тобой неожиданной встречи, — я чувствую какую-то чудовищной силы «воронку вероятностностей». Или, как это у них, у умников, называется… флуктуации, что ли, на грани мистики, черт бы ее побрал. Никогда не относился ко всей этой чертовщине всерьез, но тут что-то совсем иное — что-то такое, что пока никакому объяснению не поддается. Однако оно же — вот, оно же происходит!
Круглов почти бегал по комнате. Сашенька, слушая, сама заразилась его волнением, подалась вперед в своем кресле — глаза распахнуты, лицо разрумянилось. «Господи, как хороша — глаз не оторвать!» — ахнул про себя Круглов. Но быстро справился. — Впрочем, лекции потом, как говорит мой племяш. А сейчас вот что. Можешь поподробнее об этом печатнике?
Круглов отдавал себе отчет, что, скорее всего, Сашенька знать ничего никак не может. В таких деталях история семьи, конечно, не могла сохраниться — просто некому еще было тогда ее фиксировать, да и никакой «культуры дневников» не было, тем более среди простолюдинов. — Н-не уверена, то ли это, что тебе нужно, — Александра Александровна раздвинула книги, просунула руку в открывшееся углубление и вытащила тетрадь в потертой зеленоватой обложке. — Держи, — подала она конспект Круглову. — Здесь собраны выписки из документов, ну и кое-какие собственные заметки. Как чувствовала, что когда-нибудь пригодятся. Он принял от нее тетрадь и задержал в руках ее руки. — Можно спрошу, Саша? Она смутилась, но рук не отняла. — Я же тебе писала… — ответила она, даже не успев принять его вопрос. — Как писала? Когда? — поразился Главред и почувствовал, что где-то глубоко внутри открывается точка отчаяния. — А ты разве не получил мое письмо? — она осторожно высвободила руки и вернулась к столу, но не села, а осталась стоять, опершись о спинку кресла, вполоборота к Круглову. Лица ее он не мог видеть. — Какое письмо, Саша? — Я оставила тебе большое письмо. Потом от тебя пришел ответ, вернее, не от тебя, а от Кати Примели; она извинялась, объясняла, что ты очень занят и не можешь сейчас заниматься ничем «дополнительно». Дальше я узнала, что ты женился. Потом пришло известие, что у тебя родился сын… Круглов нахмурился, подошел к окну, положил руки в карманы и уставился на стену дома напротив. Саша молчала. Наконец он заговорил, продолжая смотреть на стену: — Я искал тебя… нет, не искал — рыскал; обошел и обзвонил всех знакомых, ездил даже в пионерлагерь, думал, ты летом там будешь! Сначала чуть не каждый день приходил на наше место в парке, помнишь? Хотел институт бросить, потом взял «академку» — и в армию, чтобы не сойти с катушек. Какое письмо, Саша? «Эх, Катя, Катя… И тут ты по моей жизни проехалась», — подумал Круглов о бывшей жене. Зазвонил телефон.
— Пап, ты все еще на Реформаторском? — голос сына звучал обеспокоенно: слишком долго от отца не было известий. — Я сейчас в гостях у Александры Александровны. Мы с ней вместе учились в институте. А теперь встретились. — Пап, а как ты думаешь, нашей гостье хризантемы понравятся? — Какие хризантемы? Какой гостье? — Как «какой»? Ты забыл, что дома нас ждут? Я вот прохожу мимо цветочного ларька. Может, купить хризантемы-то? — Да не знаю я… Ну, купи. Как у вас дела? Связь с Лехой есть? — Ща проверим. Скоро перезвоню… Сашенька из деликатности вышла, и Главный Редактор, пользуясь тем, что остался один, почти упал на диван, уронил голову на спинку и прикрыл глаза. Под веками закружился калейдоскоп: лица мальчишек (как там Леха?), застывший Чарли (что же все-таки у него в голове?), мокрый асфальт, дома и фигуры прохожих, огромные глаза Сашеньки (этого не может быть, так не бывает). В ушах сквозь звуки улицы, доносившиеся из открытой форточки, тоже билась какофония из голосов, телефонных звонков, лязга трамваев… — Может, тебе лучше прилечь? — он не услышал, как Саша вернулась и присела рядом. — Нет-нет, спасибо, это я так… на минутку расслабился. Впечатлений очень много, — Круглов потер глаза, устроился поудобнее на диване и раскрыл тетрадь. На первой странице знакомым аккуратным почерком было выведено «Карара». — Читай вслух, а я буду комментировать, — попросила его Александра. — А чай наш почти остыл. Подогреть? — Не надо. Будем пить какой есть. «Карара». Звучно. Но русскому слуху чуждо. Странно…
В ушах сквозь звуки улицы, доносившиеся из открытой форточки, билась какофония из голосов, телефонных звонков, лязга трамваев…
Легенда о мятежном печатнике
«Имя печатника неизвестно, но сохранилось странное прозвище — Карара», — прочитал НикНик, перевернув лист. — Что-то тюркское, — сразу отозвался в Круглове редактор. — «Кара» — «черный», «дремучий», «опасный», «страшный», — перечислил он все известные ему значения. — Одиозная, однако, фигура — твой пращур. — Я тоже так думала, Коля. Но потом нашла, что в языке сибирских татар слово «кара» означает «чистый», — Александра протянула Круглову чашку с чаем. — Возможно, прозвище произошло от татарского «карар» — «решение», или «кара» — «чернила». Да ты читай дальше. «Прошлое неотчетливо. Скорее всего, происхождение из духовенства. Дед его был местным священником где-то на северах. Отец унаследовал чин и грамоту, но, как сторонник прежнего чина, после собора 1667 года попал в немилость к никонианцам, скрывался вместе с семьей, потерял в скитаниях жену (возможно, и младших детей), со старшим сыном [нашим героем] нашел приют в каком-то из монастырей. Оба послушничали, не принимая постриг. Отец и монахи воспитали Карару так, что начитанность и ум мальчишки были будто написаны на его лице. Жадный до учения и смышленый малец свободно посещал монастырскую библиотеку, по тем временам просто шикарную, — отсюда знание церковно-славянского, греческого и обиходно-русского языков. Знал он довольно и по латыни. Еще, конечно, немного немецкий, — как же в те времена без него, если жаден до знания. Там же, в монастыре, молодой Карара приобрел первые навыки печатного ремесла».
— Не тебе напоминать, что такое петровская церковная реформа. Так вот, монастырь после реформы завел себе печатню как одно из средств самообеспечения и брал «госзаказы», заодно печатая и духовную литературу, — пояснила Сашенька. — Легко допустить, что монашество было в оппозиции к деятельности царя, а тем более после такой реформы, и, скорее всего, симпатизировало кругам, связанным с именем царевича Алексея. — Сомнительно, чтобы они так рисковали. Петровские фискалы тогда были повсюду, — покачал головой Круглов. — Но все может быть… «Таинство книги запало Караре в душу, как только он научился разбирать грамоту по духовным писаниям. Это было как волшебство: на листе какие-то значки, крючки, закорючки, а складываешь — и видишь, как предает брата Каин, как страдают мученики за веру… Позже, когда Карара вошел в лета, не было вопроса, какому делу служить — конечно, книге. Он жадно постигал не только секреты книгопечатного ремесла, но и силу мысли, заключенную в оттиснутом слове, силу веры, которой были исполнены боговдохновенные книги. Только ему поручали делать самые ценные, самые важные издания — из-под его рук они выходили торжественными и как будто осиянными».
Отец Карары старообрядцем не был, но Аввакума и его последователей чтил как хранителей «древлего благочестия».
— Про талант его и отношение к ремеслу среди просвещенных современников ходили легенды. Но это позже… — добавила Сашенька. «Через некоторое время Карара покинул монастырь, подался в „новый город”, где никто не знал ни его самого, ни его происхождения и истории. Поступил в артель печатников, быстро приобрел репутацию мастера и книжника. Женился, у него родилась дочь-красавица. Вскоре узнал о смерти отца». — Как ты все это нарыла? — <….> [6] Отец Карары старообрядцем не был, но Аввакума и его последователей чтил как хранителей «древлего благочестия». Отца обвинили в измене. Пострадал он после петровского указа, согласно которому исповедники (в нарушение тайны исповеди) должны были доносить о настроениях своей паствы. Отца секли на допросе, потом сослали в Пустозерск («Это в Архангельской губернии, там же, где сожгли Аввакума», — пояснила Сашенька), заточили пожилого человека в земляную тюрьму. Через некоторое время он был подвергнут еще и особой казни: ему вырезали язык и отсекли правую руку, чтобы не мог ни говорить, ни писать. От мучений старик скончался. Люди рассказывали, что держался он бодро, хотя телом был не силен, а в последнее время уже даже немощен. Но сила духа в старце была непоколебимая. Сын же его вырос сильным и могучим, а к тому времени вошел в самый зенит жизни: высок ростом, челом и волосом светел, очи карие, борода коротко стрижена, с проседью, в кости широк, в движениях ловок. Слов даром не ронял, голос имел низкий, звучный, говорил вполголоса, а слышно всем было. Взгляд остер и внимателен: когда смотрел в упор, казалось, — видит насквозь».
Сын же его вырос сильным и могучим, а к тому времени вошел в самый зенит жизни: высок ростом, челом и волосом светел, очи карие, борода коротко стрижена, с проседью, в кости широк, в движениях ловок.
— Откуда эта внешность? — А ты не помнишь? Это же твои наброски, Коля. — <….> [7]
«Человеку нечестивому под этим взглядом не по себе становилось. Зато люди добрые и прямые его любили и мнением его дорожили. Так, после смерти отца оппозиционные настроения печатника приобрели еще и оттенок личной драмы». — Вот тебе и «окно в Европу». Рубили по живому, — поежился Круглов. — Жестокость Петра, наверное, можно оправдать, как, собственно, и делают его защитники: новое, не сломав старого, не построишь. Только это срабатывает до тех пор, пока поломанное «старое» не обретает личных имен и судеб. «Его противодействие не носило политического характера, но постепенно сложилось в акт духовного сопротивления. Он размышлял о вере, народе, власти и царствовании, приходил к мыслям о роковых последствиях происходящего для судьбы державы».
— Из чего произросло его противление — мне теперь понятно. Но как же «не носило политического характера», если тоже угодил в изменники? Значит, должен быть какой-то публичный акт «духовного сопротивления», — Круглов пытался наперед смоделировать возможный ход событий, чтобы потом проверить свое «чувство времени и места». Он уже так делал когда-то, когда горячечно писал свои, как ему тогда казалось, бредни об этой эпохе, полной бурь и страстей. «Среди оппозиционного духовенства было немало мужей мудрых и начитанных, с которыми Карара поддерживал связь. Они одобрительно отзывались об образе мыслей нашего печатника, и это вдохновляло его на писание своих „грамот”, обращенных и к современникам, и к потомкам. Соблюдая всяческую конспирацию, он иногда сообщался со своими доверенными из оппозиции, те же использовали его „грамоты” для своих политических целей». — Есть косвенные свидетельства, что был у него главный труд, который он писал втайне, — завещание потомкам. Пафосом оно напоминало аввакумовские письма, по содержанию — пророчества духовного опыта. Из-за этого завещания…
…Да ты читай! — заволновалась Александра. «Печатника выследили, арестовали. На допросе старались вызнать, где это самое завещание и где он спрятал формы, которые тайком готовил, чтобы его напечатать. Секли кнутом с железными крюками, пытали дыбой и „клячем голову вертели” (стягивали голову веревкой). Надлежало бы еще пытать, но зело изнемог». — Это выписка из допросного протокола? — Да. — Кто на него донес? — Кто-то из цеховых — то ли из зависти к его авторитету, книжности и талантам, то ли боясь, в случае измены, оказаться в соучастниках. А может, из корыстных соображений. — Предали его, значит? — нахмурился Круглов. — И что, так он в пыточной камере и погиб? — На этом история обрывается. Ни разглядеть нельзя, ни посмотреть, как говорилось в летописи. Так я и не узнала, чем все кончилось. Получается, что петровские крутые времена замесили мою родословную. Теперь и суди, благо или беда эта эпоха для всех нас — и современников, и потомков, — добавила Сашенька, убирая на место заветную тетрадь.
— О масштабе и значении Петра спору нет: фигура грандиозная, время прорвал своими реформами. Ведь куда ни сунься — до сих пор ощущаются следы его реформаторства. Даже алфавитом мы пользуемся, по сути, петровской модификации. Вот только теперь не докажешь, лучше или хуже было бы, пойди Россия иным, не петровским путем. А вдруг где-то в историческом пространстве была вероятность иной судьбы страны, если бы не его произвол… — Что ж ты замолчал? — спросила Сашенька. — Пытаюсь себе же возразить, — встал с места и зашагал по комнате Главный Редактор. И вдруг, пародируя сам себя, снова заговорил. — Круглов, ты выступаешь здесь как обыватель, защищающий свой личный мещанский огород со слониками на полке! История России — это история волевых рывков, непрерывного переиначивания всего жизненного уклада, история мучительных разрывов с прошлым и создания нового строя жизни. Без Петра, ясен пень, не было бы ни нынешней страны, ни той истории, которой, несмотря ни на что, мы гордимся, ни, может быть, даже меня самого.
Здесь Круглов снова сел в кресло, надел очки и заговорил «первым голосом»: — А от репутации «антихриста» в народе он так и не отмылся. Неспроста же это. В каких-то уголках народной памяти не стираются обиды.
Новое, не сломав старого, не построишь. Только это срабатывает до тех пор, пока поломанное «старое» не обретает личных имен и судеб
И тут же вскочил, войдя во «второй образ»: — Это вполне объяснимо: государство насиловало людей ради великих целей. Такой ураган запоминается надолго. Забыл: лес рубят — щепки летят? И сразу же сел: — Триста лет! Екатерине давно простили Пугачева, Николаю I — Пушкина и Лермонтова, к Александрам тоже без претензий… А тут — никак…
— А я милого узнаю по походке, а Колю Круглова — по полету, — Саша, смеясь, любовалась этим усатым солидным мужчиной; в нем так легко угадывался прежний мальчишка, который вот так же, ничего и никого не замечая вокруг, представлял когда-то «сцены из петровских времен». — Но, кажется, из апологетов Петра ты за это время отдрейфовал к противникам его европеизации… Круглов усмехнулся, протер очки. — Да, прости. Я увлекся. Можно, я сейчас не буду отвечать на твою реплику? «Лекции потом», ладно? Гораздо больше меня занимает этот портрет. Он напоминает одну особу, загадка которой сейчас жизненно важна для меня… — Вон даже как. Ты можешь объяснить, что за загадка?
— Сашенька, мне сегодня прислали записку, в которой был указан твой адрес. Вот, погляди, — НикНик выбежал в коридор, достал из кармана записку и вернулся в комнату. — Кто-то играет моей судьбой. Ну, считает, что играет. А перед этим в мои руки попала газета «Ведомости», датированная 1703 годом. Как казалось, подлинная, но потом мы обнаружили, что это газета-близнец: очень похожая на оригинал, только в тексте зашифровано послание. Я пока разобрал только одну фразу — «ныне очи человека закроются». Подобную замену литер в оттиске мог сделать только печатник. И тут ты рассказываешь мне о своих семейных преданиях, про опального печатника и его послание потомкам. Всё один к одному. Нет, ты понимаешь, что происходит? Даже эта миниатюра, — кивнул он в сторону секретера, — один в один похожа на девушку, которую мой сын недавно спас.
— Действительно, похоже… — показалось, что услышанное ее ошеломило. — Что, что ты говоришь? — Круглов подскочил к ней, впился взглядом в лицо. — Откуда ты знаешь, что похоже? — …на проделки судьбы, — улыбнулась Александра. — У него был брат? Еремей? — Вроде был, но… — Что? — Он и есть тот предатель. Поэтому в нашем роду его особо не жаловали. — Еремей?! Еремей — пре…
— О масштабе и значении Петра спору нет: фигура грандиозная, время прорвал своими реформами. Ведь куда ни сунься — до сих пор ощущаются следы его реформаторства.
В кармане опять загнусавил мобильник. Николай Николаевич почти моментально ответил на звонок: «Слушаю!» В трубке раздался радостный голос юнкора Звонарева: «Дядя Коля, я улику несу!» — Леша, ты в порядке? — громче, чем надо было, отозвался в трубку Главный Редактор. — С тобой все хорошо? — Меня никто не обижал, дядь Коль. А если бы попробовали, я бы им показал хук слева, — заверил Лехин голос. — Проголодался только. — Что, халява не впрок пошла, опять голодный? — Круглов в первый раз за сегодня смеялся. — Дуй домой. Живо! — скомандовал он, отключил трубку и глубоко вздохнул. — Совсем ты не изменился, — улыбнулась Сашенька, исподтишка наблюдая за ним. — Только вот усы… — Не нравятся? — Да нет, просто непривычно. Круглов взял руку Сашеньки, склонился над ней и коснулся губами. — Ну, здравствуй же! Они обнялись как давние друзья — тепло и сердечно… — Коля, а я могу увидеть ту девушку? — тихо спросила Александра.
Екатерине давно простили Пугачева, Николаю Первому — Пушкина и Лермонтова, к Александрам тоже без претензий… А тут — никак!
есть: История России — это история волевых рывков, непрерывного переиначивания всего жизненного уклада, история мучительных разрывов с прошлым и создания нового строя жизни. Без Петра, ясен пень, не было бы ни нынешней страны, ни той истории, которой, несмотря ни на что, мы гордимся, ни, может быть, даже тебя самого.
конечно, Круглов круто монологи в себе составляет, но читателю сложно к истоку его мысли возвращаться — так бегло читать не получится!
вариант: История России — это история волевых рывков, непрерывного переиначивания всего жизненного уклада, история мучительных разрывов с прошлым и создания нового строя жизни. Без Петра, ясен пень, не было бы ни нынешней страны, ни той истории, которой, несмотря ни на что, мы гордимся, ни, может быть, даже меня самого.
есть: Значит, должен быть какой-то публичный акт «духовного сопротивления», — Главред пытался наперед смоделировать возможный ход событий, чтобы потом проверить свое «чувство времени и места».
в последних 4-х главах глава Вредов уже 40 раз встречался. Но рядом с Сашенькой — он уж никак не главред!
нужно: Значит, должен быть какой-то публичный акт «духовного сопротивления», — Круглов пытался наперед смоделировать возможный ход событий, чтобы потом проверить свое «чувство времени и места».
Человеку нечестивому под этим взглядом не по себе становилось. Зато люди добрые и прямые его любили и мнением его дорожили. Так, после смерти отца оппозиционные настроения печатника приобрели еще и оттенок личной драмы».
кавычки открыть: «Человеку нечестивому под этим взглядом не по себе становилось. Зато люди добрые и прямые его любили и мнением его дорожили.
Так, после смерти отца оппозиционные настроения печатника приобрели еще и оттенок личной драмы».
Но сила духа в старце была непоколебимая.
Сын же его вырос сильным и могучим, а к тому времени вошел в самый зенит жизни: высок ростом, челом и волосом светел, очи карие, борода коротко стрижена, с проседью; в кости широк, в движениях ловок.
есть: потом сослали в Пустозерск («это в Архангельской губернии, там же, где сожгли Аввакума», — пояснила Сашенька), заточили пожилого человека в земляную тюрьму.
Вставка в скобках — полноценная прямая речь:потом сослали в Пустозерск («Это в Архангельской губернии, там же, где сожгли Аввакума», — пояснила Сашенька), заточили пожилого человека в земляную тюрьму.
есть: Отец и монахи воспитали Карару так, что начитанность и ум мальчишки были будто написаны на его лице. Монастырская библиотека была по тем временам просто шикарна, жадному до учения и смышленому мальцу ход туда был всегда открыт — отсюда знание церковно-славянского, греческого и обиходно-русского языков.
вариант: Отец и монахи воспитали Карару так, что начитанность и ум мальчишки были будто написаны на его лице. Жадный до учения и смышленый малец свободно посещал монастырскую библиотеку, по тем временам просто шикарную, — отсюда знание церковно-славянского, греческого и обиходно-русского языков.
Вот только на мне, скорее всего, эстафета прервется — передать некому… — Александра Александровна замолчала, глядя в окно.
Я с этим в корне не согласна! Сашенька сильная и цельная натура, а из нее «пельмень» сделали! А давайте не прерывать эстафету? Что если Сашенька уехала, потому что ждала ребенка. Этим ребенком потом окажется Статуя, которую в роддоме Медиум подменил, а Сашеньке сказали, что ребенок умер… или это банально совсем? Зато жизненно.
застывший Чарли (что же все-таки у него в голове?)
вопрос не именно к той главе, а вообще. С чего все решили, что у Чарлика что-то в голове?! Если собака ведет себя странно, то она больна. Все приняли самую нелепую версию про странное поведение собаки. Получается, что если моя псина забежала в какой-то дом, а потом стала странно себя вести, то ей чип кто-то там вставил?
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Тайны, тайны… хорошая глава! Состоялась!
2. Самое удачное место
— Сашенька, мне сегодня прислали записку, в которой был указан твой адрес. Вот, погляди, — Главред выбежал в коридор, достал из кармана записку и вернулся в комнату. — Кто-то играет моей судьбой. Ну, считает, что играет. А перед этим в мои руки попала газета «Ведомости», датированная 1703 годом. Как казалось, подлинная, но потом мы обнаружили, что это газета-близнец: очень похожая на оригинал, только в тексте зашифровано послание. Я пока разобрал только одну строку — «ныне очи человека закроются». Подобный шифр мог сделать только печатник. И тут ты рассказываешь мне о своих семейных преданиях, про опального печатника и его послание потомкам. Всё один к одному.
До этого места ыло непонятно, как все свзется, а теперь начинает составляться в пазл
3. Самое неудачное место
Если честно, начало главы не совсем удачное… не так говорят люди, которые два десятка лет не виделись…
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
хорошо получилась фаула: связали-таки ниточки в одну.
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
неужел статуя и есть пра-пра-пра…бабка Александры?
8. Оцените иллюстрации к главе. Предложите «иллюстративную идею»
нет иллюстраций, но их можно сделать в духе предыдущей главы
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
история несодержательна
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
20 минут
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Хорошая.
2. Самое удачное место
Сама легенда.
3. Самое неудачное место
Не увидела.
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
Язык.
7. Какие уроки (выводы) сделали вы для себя как пишущий человек, прочитав эту работу коллег
К сожалению, никаких.
8. Оцените иллюстрации к главе. Предложите «иллюстративную идею»
Их мало и мне они не очень нравятся.
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
Да.
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
15 — 20 мин.
11. Как назвать всю повесть? Предложите несколько вариантов
Рчень сложно придумать название, которые захватило бы все события.
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь, про что и про кого?
Про Риту.
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Да.
2. Самое удачное место
"В комнату вошла Александра Александровна с подносом и чайным сервизом, поставила его на стол.
— С кого это писали? — он поднес миниатюру поближе к лицу хозяйки, как будто она могла не знать, что на ней изображено.
— Ах, вон в чем дело… Знаешь, меня чуть не каждый, кто видит этот медальон, о нем спрашивает. По семейному преданию, это портрет моей пра-пра-… в общем, очень дальней бабки, чуть ли не современницы Петра. Это эмаль на серебре, восемнадцатый век. Скорее всего, ростовские мастера делали.
— Похожа на тебя. Такая же красивая…
— Будет тебе так беспардонно льстить. Я обычная, — улыбнулась Александра: хоть и лесть, а приятно — и быстрыми движениями стала поправлять скатерть и расставленную посуду: голубые чашечки, прозрачную вазочку с малиновым вареньем, белоснежный молочник. — Скажи лучше, как твоя «петромания» поживает?
В груди Круглова стало тепло-тепло, словно там пригрелся пушистый котенок: Сашенька так и не научилась принимать комплименты.
— Продолжаю «болеть». И сейчас, кажется, обострение, — Николай Николаевич помолчал, словно стараясь заполнить застаревшую пустоту в душе, подошел к секретеру и бережно поставил миниатюру на место."
3. Самое неудачное место
Их нет.
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
Ход событий, диалоги.
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
—
6. Ваш ответ на него
—
7. Какие уроки (выводы) сделали вы для себя как пишущий человек, прочитав эту работу коллег
—
8. Оцените иллюстрации к главе. Предложите «иллюстративную идею»
Очень красивый рисунок.
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
—
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
17 минут.
11. Как назвать всю повесть? Предложите несколько вариантов
У меня нет идей.
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь, про что и про кого?
Про Риту, НикНика.
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Да, глава очень понравилась.
2. Самое удачное место
Все.
3. Самое неудачное место
Не нашла.
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
Думаю, диалоги.
8. Оцените иллюстрации к главе. Если их нет — предложите «иллюстративную идею»
Иллюстрации понравились.
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
10 мин
11. Если вы знакомы с другими главами, то какие сюжетные линии вас увлекают, а какие не очень?
Лично мне все главы очень понравились.
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь: про Ритку; про Даника и Марину; про школу и уроки; про очередное приключение героев в кафе; про Леху; про Игоря и Женю; про Статую; историческую главу; про Медиума Петра; про завещание печатника Карары; другое (что?)
Про Даника и Марину.
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Очень захватывающая глава
2. Самое удачное место
История печатника несомненно
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
В этой главе всё просто супер.
8. Оцените иллюстрации к главе. Если их нет — предложите «иллюстративную идею»
Очень понравилась картина с печатником
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
История весёлая))))
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
10 минут
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Ксения Седых#829 Газета «Сверстник»; Лицей 67 (Дом детского творчества 3), Иваново
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Глава понравилась невероятно!
2. Самое удачное место
Это, конечно же, история печатника. То есть вся глава удалась, потому что она насквозь пропитана ей.
Очень привлекает само название главы и данный к ней эпиграф: "Таинственный режиссер, приближаясь к финалу пьесы, решил устроить залп из всех ружей, висевших на сцене. Но так ли близок финал?".
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
Все получилось просто замечательно.
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
вопрос этот у меня возникает не впервой: Кто такая эта таинственная незнакомка Статуя?
6. Ваш ответ на него
я не могу дать ответа.
8. Оцените иллюстрации к главе. Если их нет — предложите «иллюстративную идею»
Иллюстрация одна — сам печатник. Она очень хороша, жаль только, что не цветная.
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
хах) забавная.
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
9,5 минут.
11. Если вы знакомы с другими главами, то какие сюжетные линии вас увлекают, а какие не очень?
все, что связано с историей.
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь: про Ритку; про Даника и Марину; про школу и уроки; про очередное приключение героев в кафе; про Леху; про Игоря и Женю; про Статую; историческую главу; про Медиума Петра; про завещание печатника Карары; другое (что?)
про Игоря и Женю. про завещание печатника Карары.
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Несомненно состоялась. Насыщенная
2. Самое удачное место
История про печатника
3. Самое неудачное место
Не нашла
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
Получились диалоги
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
Вопроса нет
6. Ваш ответ на него
Если нет вопроса, то нет ответа
7. Какие уроки (выводы) сделали вы для себя как пишущий человек, прочитав эту работу коллег
Много истории и фактов, подробностей
8. Оцените иллюстрации к главе. Если их нет — предложите «иллюстративную идею»
Хорошая. красивая иллюстрация к истории про печатника, но можно было проиллюстрировать разговор Круглова и Александры.
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
Ознакомилась
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
20 минут
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь: про Ритку; про Даника и Марину; про школу и уроки; про очередное приключение героев в кафе; про Леху; про Игоря и Женю; про Статую; историческую главу; про Медиума Петра; про завещание печатника Карары; другое (что?)
Про Ритку, Даника и про завещание печатника Карары
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
да, очень интересна. Сюжет захватывает.
2. Самое удачное место
семейное предание
3. Самое неудачное место
таковых нет
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
диалоги
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
у меня не нашлось таких вопросов
6. Ваш ответ на него
если нет вопроса, значит нет и ответа)
7. Какие уроки (выводы) сделали вы для себя как пишущий человек, прочитав эту работу коллег
надо больше раскрывать мысль, что бы у читателей не возникало вопросов)
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
круто)
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
5-7минут)
11. Если вы знакомы с другими главами, то какие сюжетные линии вас увлекают, а какие не очень?
когда переходит в историю, когда начинаются воспоминания, внутренние переживания героев.
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь: про Ритку; про Даника и Марину; про школу и уроки; про очередное приключение героев в кафе; про Леху; про Игоря и Женю; про Статую; историческую главу; про Медиума Петра; про завещание печатника Карары; другое (что?)
про Ритку и Даника и Марину
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Читательская анкета. Глава 33. Легенда о мятежном печатнике
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Глава состоялась. Очень замечательная.
2. Самое удачное место
самое удачное место на мой взгляд, когда описывается история, или лучше биография, Печатника…
3. Самое неудачное место
таких нет
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
автор смог показать отношения между главным героем и его студенческой подругой Сашенькой.
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
кто тайно заказал миниатюру переучившемуся иконописцу???
6. Ваш ответ на него
гвардеец
8. Оцените иллюстрации к главе. Если их нет — предложите «иллюстративную идею»
можно было бы сделать порртрет печатника в юношестве, его работы, Сашеньку и ГлавРеда, фотография на которой изобржена миниатюра девушки.
9. Ознакомились ли вы с «Историей создания главы» (раскрываемый блок «+» вверху страницы)? Как вы ее оцениваете? О чем вам хотелось бы прочитать в «Истории»?
главу я оценила бы на 4+? на самом деле там все написано (в истории)
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
минут 10-12
11. Если вы знакомы с другими главами, то какие сюжетные линии вас увлекают, а какие не очень?
увлекают: сюжет с командой "полундра"
не очень: таких нет, все интересно
12. Если вы знакомы с другими главами и вам предложили бы прочитать новые, то какие бы вы выбрали в первую очередь: про Ритку; про Даника и Марину; про школу и уроки; про очередное приключение героев в кафе; про Леху; про Игоря и Женю; про Статую; историческую главу; про Медиума Петра; про завещание печатника Карары; другое (что?)
глава 3,5,15, 16, 20 46-48
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 33)
Нина Богданова, рук. #121 Медиацентр «Горностай»; Образовательный центр «Горностай», Новосибирск
История создания этой главы и пожелания к доработчикам 
Комментариев 3
