Настоящая команда проявляет бдительность даже в отсутствие капитана
История создания этой главы и пожелания к доработчикам
Эта глава имеет долгую историю. Первоначально ею занималась команда газеты «Юность» (#798) из поселка Эдучанка Иркутской области. По их замыслу, сразу после заседания редакции Ритка должна была попасть в кафе и подслушать разговор Медиума с Бегущей строкой, сидя под столом в библиотеке. Уже все сроки кончились, а до раздела «Ритка в кафе» руки у авторов так и не дошли (жаль).
Когда создалась бригада «Вторая волна», все по очереди писали, писали, писали и никак не могли дописать, допридумать этот текст (можно сравнить с исходником). Это была такая мука! Но она, слава Богу, кончилась. Читайте, говорите, критикуйте.
Звонок с последнего урока еще не умолк, и пока вся школа, торопясь, складывала портфели и сумки, двигала стульями, стирала с доски, Вовка и Никита уже отправились за водой для чаепития, которое случалось в редакции всякий раз, когда там оказывалось больше одного человека. Мимо неровным строем повели на обед малышей из продленки. Вовка проводил их внимательным взглядом.
— Про «сталкеров» и гипотезёров, мы, конечно, мощно придумали, только вот им, которые сейчас в столовке тарелками гремят, — показал он носом вниз, туда, где, по его расчетам, помещалась столовая, — это как зайцу пропеллер.
— Так что ж нам теперь, на «мелочь» ориентироваться?
— Но со счетов их сбрасывать нельзя! — неровная струйка лениво заполняла чайник. Вовка сделал вид, что сосредоточенно следит за ней. Он не хотел показать Малевичу, что почти обиделся. Повисла пауза.
— И что ты предлагаешь? — прервал молчание Никита. Он знал Старостина как облупленного: Вован незлопамятный, но обидчивый. — Хватит симулировать глухоту и недоразвитость! Говори, когда тебя спрашивают. Что замыслил?
— Ну, пояснения какие-нибудь, страничку малышовую. Или лучше детскую энциклопедию эпохи! — тоном «так и быть» ответил Вова. — Написанную простым детским языком, без заумностей.
— Не, энциклопедия — это тухло. Сразу представляю что-то толстое и пыльное.
— Тогда словарь.
— Только не это!
— Ладно. Азбуку. С картинками. Устроит?
— А что? Азбука — это идея! — подтолкнул Никита приятеля и закрутил кран. — Слов мало, картинок много. Меня устраивает.
Тем временем Даник, сидя в редакторском кресле, наблюдал за объектом своего волнения. Ему было ясно одно: новенькая являла собой беспрекословное (безусловное, абсолютное) совершенство, а он в ее представлении был низким клоуном, и даже вчерашний случай ничего не изменил. Сегодня она в упор его не замечала.
Едкий внимательно следил за перемещениями совершенства по редакции и пытался выдернуть из своей души занозу.
Образ Вободаева в майке никак не отступал. [2]
На последнем уроке новенькая получила какую-то записку, и Данику показалось, что она, повернувшись к Боде, сронила едва слышно: «Потом».
Что значит — потом? Все произошедшее будет иметь продолжение?
«Стокгольмский синдром», — кажется, так это называется. Когда жертва томится по своему палачу. Злость на самого себя ударила в голову.
Погрузившись в невеселые мысли, Даня не сразу увидел Вовку и Никиту, которые возвратились в редакцию. Маля что-то жарко доказывал другу, расплескивая воду из чайника и разве только не размахивая им над головой:
— Если тебе придется выбирать между правдой и другом, кого ты выберешь? — кипятился Никита.
— Друга! — Вовик и на самом деле так считал.
— А я тебе правду говорю, потому что ты мой друг! Нет, ты вот о чем подумай, — Никита потихоньку оттеснял Володьку все ближе и ближе к редакторскому столу. Генерировать умные мысли Старостин умел. Но чтобы вот так — объявить свою придумку и заставить работать на его соображения всю редакцию, — тут он робел. Так и не дождавшись действий от «собрата по перу», Маля взял инициативу в свои руки.
Даник, взяв ручку, пригладил ею «усы». У реального Круглова — сегодня среда — был методический день.
Вездесущий Ритконосик тоже поспешила вставить словечко
— Николай Николаевич! Послушайте, что Вовка для Спецвыпуска изобрел, — он развернулся к Кругловскому столу, надеясь увидеть на законном месте Капитана
Вон Марина весело поглядывает на него. Похоже, не такой уж он и низкий клоун
Тем более что отсюда, с «капитанского мостика», вся редакция как на ладони
— Николай Николаевич! Послушайте, что Вовка для Спецвыпуска изобрел, — он развернулся к кругловскому столу, надеясь увидеть на законном месте Капитана.
— Сегодня я за него! — Даник вальяжно откинулся в кресле, сложил руки на груди. — Докладывайте. Я весь внимание.
Никита, приняв игру, ухватил Вову за локоть и вписал его, как заглавную букву, вперед, перед «начальством»…
— Вованина идея (он еле выговорил — «вованинаидея») — азбука Петровской эпохи! Он хочет, чтобы всем понятно было, о чем звук. Даже первоклашкам!
— Ты сам-то с какого класса историю изучаешь? — все обернулись к дверям.
Там стоял Вадим. Он прошел к столу Главного Редактора и за руку (все-таки одиннадцатиклассник) поздоровался с Даником «в образе». Едкий, не обделенный артистическим талантом, очень похоже изображал НикНика, чем причинял всем полундрикам сугубое удовольствие.
— Мелкие — тоже люди! Интересно им, думаешь, твои «умности» жевать, если они в Петре Первом как наш Белокопытов в иероглифах? — держал оборону, защищая идею друга, Никита.
— Захотят узнать — узнают! Мало, что ли, книг написано. Я в 1-м классе про Петра уже много знал, — Вадиму нравилось поучать молодежь. Не потому что редкий старшеклассник упустит такую возможность, а потому что по сути своей, по склонности душевной и темпераменту Вадик относился к резонерам — людям, любящим высказывать вслух свои суждения.
— Ну да, я забыл: тебе же вместо погремушек учебник истории подарили! — рассердился Вовка и стал похож на взъерошенного воробья.
— Да не дуйся ты. Давай, выкладывай свои находки, — хлопнул юнгу по плечу бывалый матрос «Полундры».
Даник, взяв ручку, пригладил ею «усы». У реального Круглова — сегодня среда — был методический день. Обычно он все равно приходил на работу, и Данька даже застал его на пороге. Тот, убегая, передал ему ключ и сказал: «Ты за главного, я по делам…»
Даня продолжал разыгрывать доверенную роль. Он с удовольствием отметил, что теперь Марина повеселела (от его шутки). И даже поглядывала в его сторону.
И в кресле, и в роли Капитана Едкий чувствовал себя вполне уверенно. Тем более что отсюда, с «капитанского мостика», вся редакция как на ладони. [3]
Вон Марина весело поглядывает на него. Похоже, не такой уж он и низкий клоун.
Притворившись, что глубоко озабочен персонажами разговора, он выжал паузу и, демонстрируя искусство управления мизансценой, дал пацанам отмашку:
— Повествуйте.
— Что случилось? — вдруг услышал он сбоку Машкин шепот.
— Ничего, — ответил спокойный голос Марины.
— Как «ничего»? Почему?
— Да ни почему.
— Расскажи!
— Нечего рассказывать.
Даник опять почувствовал занозу. С ней что-то происходит, а он не имеет к этому отношения. Его теперешняя ревность была не похожа на ту, которую он чувствовал к отцу. Это было нечто другое — более острое и сильное, напоминающее выдергивание здорового зуба.
— Да поставь ты этот чайник! — досадуя на себя и на свои новые ощущения, шикнул Данька на Малевича. Тот, увлекшись «продвижением азбуки в массы», не успел расстаться со своей ношей. Теперь чайник был водружен на законное место, и все в редакции как-то незаметно начали подтягиваться к нему, ворчащему эпицентру любого заседания. Ни одно, даже самое серьезное обсуждение, не обходилось в «Полундре» без громко прихлебывающих, аккуратно отпивающих и осторожно дующих на кипяток граждан. Вовка всегда громко грыз сахар, Маша, словно кустодиевская купчиха, потягивала чай из блюдца, позируя своему отражению на стальной поверхности, а Вадик, вечно не выспавшийся из-за многочисленных занятий и курсов, пил только кофе, распространяя волшебный аромат по всему этажу.
— По местам стоять! В смысле, все сели! Вещай, старик! — ВрИО НикНика (временно исполняющий обязанности) дал отмашку Вовке.
Зазвонил Машкин телефон, и она кинулась в коридор.
Даник постучал ручкой по карандашнице.
— Значит, так, — начал Вова, пригладив свой ежик. — Я тут думал-думал и понял: энциклопедия, словарь — это как-то тухло, а вот азбука эпохи — очень даже…
— Вкусно, — подкинул Никита.
— Яркие картинки, слов поменьше. В общем, как Вадя наш агитирует, без лишних сущностей. Это у нас будет фоторобот в кавычках.
— Главное: тексту мало, а страниц много, — закончил мысль Никита.
— А может, зарифмовать? — предложил забежавший «поздороваться» Севка...
«Сейчас Едкий изречет что-то вроде «Пусть поэтесса напишет», — подумала Ритуля, но ошиблась. Он, хоть и взглянул на Марину, но промолчал.
Зато новенькая отозвалась сама:
— Если хотите, я могу попробовать!
И улыбнулась. Ему? Но улыбка была мимолетной, не похожей на вчерашнюю.
Он готов был на что угодно, лишь бы повторить момент, когда синяя ленточка взметнулась в воздухе и инопланетный голос Марины окликнул его: «Даня, спасибо». От этой мысли все внутри накрыло острой волной. Но Бодина записка все не шла у него из головы, и он принялся сочинять воображаемую историю этой переписки (хотя какой «переписки» — новенькая не посылала никакого ответа. Да, она обронила «Потом», но неизвестно — может, это было сказано вовсе не Боде: с какого такого перепугу, спрашивается, она ему будет что-то говорить, после его выходки?); Даника просто раздирало желание узнать, кому же было адресовано это «Потом» и было ли оно вообще.
И вдруг он почувствовал такую необъяснимую тоску, которая — еще немного — и разольется по всей редакции, поглотив его вместе со всей веселостью. С этим надо что-то делать. Если так будет продолжаться, то от Едкого Даника скоро останутся только его едкие рожки.
— А если книжку-малышку? Вкладыш такой! Складываешь, разрезаешь, сшиваешь, — Вовка поколдовал над листочками с объяснительными, которые сдавали в редакцию учителя, — и красота! Вот она, наглядность!
— Азбука, я так понимаю, по алфавиту должна быть? — спросил «Николай Николаевич», выдергивая себя из истории с запиской.
— Ты совсем не в теме? Не спорил бы со старшими, а знал, что Петр I издал указ бороды брить, и налог ввел за их ношение, — Вадим явно обрадовался возможности хоть немного отыграться за поражение перед мелкотой в «первом раунде».
Обычно он все равно приходил на работу, и Данька даже застал его на пороге. Тот, убегая, передал ему ключ и сказал: «Ты за главного, я по делам…»
— Ой, «Николай Николаевич», вы только представьте, сколько вам денег пришлось бы заплатить за ношение усов!
Маля сделал вид, что не заметил подковырки:
— Знаю. Нам в шестом классе рассказывали. И в седьмом.
— И еще расскажут, — заверил его Даня и «причесал усы».
Катюшки застрекотали:
— Ой, «Николай Николаевич», вы только представьте, сколько вам денег пришлось бы заплатить за ношение усов!
— Ничего бы я не платил, — изобразил закручивание уса Даник. Время от времени его взгляд пробегал к инопланетянке и тут же, будто его отбрасывало мощной пружиной, отлетал обратно. Откуда она вообще взялась на его голову?
— Усы были разрешены даже в армии, — дал справку Вадик. — Петр и сам был с усами. Это бороды запрещались. Правда, представителям духовного сословия было разрешено ношение бороды без пошлин. Сам Петр лично даровал привилегию «выращивать растительность» на лице бесплатно только двум людям в Российской империи: московскому губернатору Тихону Стрешневу — по причине хорошего к нему отношения, и боярину Михаилу Черкасскому — из уважения к его преклонным годам, — то ли наслаждаясь, то ли возмущаясь полным отсутствием информации в головах молодняка, сообщил Вадик.
— Ставлю тебе звездочку! — похвалил его Даня.
Девчонки захихикали.
— Как у вас все гладко получается, — продолжил старпом свою рецензию. — Вы думаете, на все 33 буквы алфавита найдутся реформы? Возьмем хотя бы букву «Ч», и что тут можно придумать?
Гордый похвалой, Вовчик снова «полюбил» старпома. А тот не преминул воспользоваться случаем и блеснуть эрудицией. Зря, что ли, он ходит к репетитору по истории?
— До Петра счет часов совпадал с природными ритмами. Даже циферблат делился не на 12 частей, а на 17.
— Почему это? Как это? — почти хором спросили Кати-неразлучницы.
— Потому что светлое и темное время суток не имеет постоянной продолжительности: день длится от 7 часов зимой до 17 летом, а ночь —
наоборот, — и Вадим с удовольствием пустился в долгие разъяснения.
Даник обернулся. Она наклонила голову, и волосы упали ей на лицо: и вправду, стихи сочиняет! Он мотнул головой, будто вытряхивая из себя вопросы.
— А я, между прочим, не просто так тут сижу — у меня тоже кое-какие идеи нарисовались, — громким голосом объявила о себе Маня и постучала кулачком по своей заветной папке.
— Манюня, ты хоть поняла, что Вован замутил?
— Азбуку реформ.
— Правда, она у нас пока в проекте, но идея опупенная! — развернулся к ней Никита, который справедливо полагал, что сегодня сделал для друга и его проекта все, что мог. — Это будут 33 страницы на все буквы алфавита. И статьи мы напишем по-простому, детским языком. Главное, эти реформы найти. Я в них — ни бум-бум. Поэтому надо делиться. Кто-то пусть про реформы нароет, а кто-то идеи будет выдвигать. Или задвигать.
— Азбуку? Ну, тогда я тут самая нужная. Потому что азбуки без картинок не бывает. Это каждому Буратино известно, — Машка пересела на диван и скинула папку на столик. В отличие от вчерашнего дня, она была в приподнятом настроении и пропустила ненавистную «Манюню» мимо ушей. Еще бы! Сам Генка Каравельников только что звонил и пригласил ее в кино.
— Картинки тоже должны быть поприкольней, — выдвинул очередную «идею» Никита.
— Мы с Катюхами помозговали вчера немного, я эскизы принесла. Вот, полюбуйтесь: тут вам и Петр, и бородатые бояре, и босые; на всякий случай еще Клио нарисовала, — выкладывая рисунки из папки, поясняла Маша. — Может, к азбуке сгодятся.
— Как это — босые бояре? — встрепенулся Вовка. — Петр их не только побрил, но еще и разул?
— Да нет же! Просто обритые по указу государя вельможи говорили, что лица у них стали босые, — засмеялась Маша.
— Книжку-малышку нам сварганишь? — Вовик нырнул под стол, куда свалился экспериментальный макет из объяснительных.
— Так, что ли? — спросила Маша, быстро вырезав ножницами нужный формат листа на манер Вовкиного талмудика.
— Как у вас все гладко получается, — продолжил старпом свою рецензию. — Вы думаете, на все 33 буквы алфавита найдутся реформы?
Вездесущий Ритконосик тоже поспешила вставить словечко:
— Я порылась в Интернете и нашла кучу интересных фактов. Что-нибудь для азбуки вполне можно использовать. Например, на букву «С» — у Петра были две любимые собаки: данцигский булленбейцзер Тиран и левретка Лизетта.
— Тиран и Лизетта должны быть на букву «Т» и «Л», а не «С», — потянулся к пакету за очередной сушкой Вадик. — И какое отношение к реформам имеют собаки? Мы, по-моему, делаем азбуку реформ, а не всего что попало.
Ритка пропустила замечание мимо ушей.
— Левретка даже человека спасла! Их чучела выставлены в Зоологическом музее в Петербурге вместе с чучелом любимого царского коня.
— Ха! В «Кунсткамере» скелет петровского гвардейца выставлен! Самого высокого! — засидевшийся Данька вышел из роли и вытянул руки вверх, пытаясь достать до макушки воображаемого великана. — На «С» скелет надо! — он вылез из кресла и отправился за чашкой.
— Сам ты скелет! — отмахнулась Ритка. — И скелетом останешься.
— Гвардейца лучше на «Г» — «Гвардия», — примирительно вставила Катя Первая.
— И «Кунсткамеру» надо обязательно — на «К», — добавила Вторая.
Воспользовавшись тем, что место у капитанского компьютера освободилось, Вовка рухнул в редакторское кресло. Ему не терпелось заняться воплощением своей идеи. [3]
Часы
До Петра счет часов совпадал с природными ритмами. Даже циферблат делился не на 12 частей, а на 17. Потому что светлое и темное время суток не имеет постоянной продолжительности: день длится от 7 часов зимой до 17 летом, а ночь — наоборот.
— К вам можно? — бумаги на столе Круглова зашуршали, как волны по гальке. Приветливо улыбаясь, в редакцию вплыла Пароходова.
— Вижу-вижу, работа кипит! — прогудела она зычным голосом.
Никита, который приближение завуча не просто чувствовал — предвидел, — мгновенно вскочил со своего места и встал за надежной спиной Вадика.
Вера Кирилловна недолюбливала Малю с тех самых пор, как в пятом классе он по недомыслию взорвал в туалете петарду. Кто же знал, что от этой ерунды будет столько дыма и грохота? Никита никогда до этого не слыл экстремистом, и история со взрывом — нечаянный, как сказала мама, фильдипопель судьбы. Но именно из-за него отношения с Титаником испортились, и, наверное, навсегда.
Чем отличалась команда «Полундры» — это хорошей реакцией. Малю надо было выручать. К тому же никто в «Полундре» не был уверен в том, что Пароходовой понравится их самодеятельность. Еще прицепится: «Почему вы здесь одни? Где ваш руководитель? Не пора ли вам домой?» Короче говоря, пребывание Веры Кирилловны в редакции надо было сделать максимально насыщенным. Чтобы про ненужные вопросы она и не вспомнила.
Вадим подмигнул Дане. Кати понимающе переглянулись. Маша, накручивая локон на палец, мысленно выбирала стратегию первого удара. Взгляд Ритули запрыгал по кабинету в поисках того, на что можно переключить внимание Веры Кирилловны.
Только Вовка, по уши погруженный в свою идею и потому мало что вокруг себя замечающий, продолжал сражаться с клавиатурой.
Никита, лишь бы не навеять воспоминания про свое «пиротехническое» прошлое, пробормотал: «Пойду, водичечки свеженькой налью» — и ретировался из редакции, прихватив наполненный до краев только что закипевший чайник.
На заседании не было только Лехи
— Верочка Кирилловна, — дипломатично вклеилась Маша, — знаете, что мы тут делаем? Мы во Всероссийский проект записались. Делаем выпуск про 300-летие шрифта.
— Вот посмотрите, что уже придумали, — перехватил внимание Пароходовой Вадим и подвел ее к Многоуважаемому стенду. — Это с прошлого заседания идеи, наброски, рисунки девчонок, —
и широкими плечами загородил стол Круглова от очей завуча.
Вера Кирилловна неожиданно заинтересовалась и стала внимательно рассматривать записочки. Читала она долго, может, оттого что забыла в учительской очки.
— Знаете, я, когда в школе училась, тоже в редколлегии была, — оглянулась она на ребят. — У меня ведь каллиграфический почерк. Когда-то это очень ценилось. Мы все-все от руки делали: и заметки, и рисунки. А где…
Вадим опять выдвинулся на первый план.
— Сейчас время другое, — он деликатно взял Титаника под руку и повел в другую сторону, к Вовику, который, войдя в раж, выдавал очередное «стакатто». — Вы же понимаете, без техники никуда.
— Ну да, ну да, конечно, — рассеянно кивала Пароходова. Она уже успела зацепить хозяйским глазом и приготовления к чаепитию, и разложенные на парте рисунки, и куртки, брошенные на стульях. И снова нацелилась на кругловское место. Теперь огонь на себя вызвал Даник. Он с грохотом подтащил стул к Бурундуку, с не меньшим шумом скинул ботинки («Опять без сменки», — зарегистрировала Титаник), вскарабкался и стал шуровать на верхней полке, то и дело скидывая сверху забытые пакеты с физкультурной формой, потрепанные пеналы и тугие рулоны старых плакатов.
— Сейчас… сейчас… Где же они? — копался он так долго, что Пароходовой надоела эта сцена, и она опять стала разворачиваться в нежелательную сторону. И опять попала в лапы Дубровского.
—По местам стоять! В смысле, все сели! Вещай, старик! — ВрИО НикНика (временно исполняющий обязанности) дал отмашку Вовке
— Взгляните, Вера Кирилловна. Вот он — макет «Полундры». Шапка, колонтитулы, стили. Только заполнить! Вовчик, изобрази! — старпом так тряхнул креслом, что Володькины пальцы в момент выдали лихое «аллегро», а сам виртуоз чуть не втюхался носом в стол.
Он ловко менял стили текста, заполняя ровненькие колонки, уменьшал или увеличивал масштаб, двигал и переворачивал картинки. Биологичка ахала.
Верочка Кирилловна накануне записалась на курсы начинающих пользователей, и то, как Вовик управлялся с фигурами, привело ее в искренний восторг. Она почувствовала «конкурентное преимущество» человека, умеющего работать с техникой.
— А представляете, как раньше — книги переписывали, да еще и заглавные буквы разукрашивали. Теперь каждый может — раз! — и все сам сделать, — подтянулась к ним Ритка. Ее план был многоходовым. — Даже способности не нужны, — добавила она, невинно стрельнув глазами куда-то в стену. По выражению, которое тут же приобрело Машкино лицо, все поняли: «выстрел» достиг цели. «Ну, сейчас начнется!» — подумал Вадим.
По Машке пошли пятна, по нему тоже.
— Значит, — сильно сдерживая себя, даже не повернулась к обидчице Маша, — по-твоему, вы и без меня справитесь?
— Не-ет! — в один голос закричали полундровцы, зная, что произойдет, если она выпустит эмоции на свободу. Кроме того, все в команде и в самом деле считали, что творческого человека никакой компьютер не заменит. Тем более Маню. Ритка зашла за спину Титаника и постучала кулачком по голове. Мол, я для дела. Бывают случаи, когда конфликт — лучший способ переключения внимания с главного объекта.
— Верочка Кирилловна, — вздохнула Машка, послав Ритке убийственный взгляд, — человек с каллиграфическим почерком — такая редкость! (Тут непробиваемая Пароходова затеребила, как девчонка, свой красно-белый платочек). — Такие люди объединяются в международный Союз каллиграфов. Я на выставке этого Союза недавно была — супер! Вы не представляете, какую красоту можно сделать пером и тушью. Целые картины из букв! — Маша победно оглядела ребят.
— Я когда-то для альманаха буквицы вырисовывала! — похвасталась Вера Кирилловна. — Всем нравилось!
— Может, вы и нам нарисуете?
— Здорово было бы! Для нашей азбуки — просто находка! — с облегчением поддержал их Вадик и сделал Данику знак — «пора закругляться».
— Я предлагаю взять Веру Кирилловну в команду, — Марья-краса подступила к Пароходовой как маленький уверенный буксир к огромному, турбулентному потоку, — объединяем нашу энергию сторонников рисованных букв. Слушайте! Между прочим, весь выпуск можно от руки сделать!
— И верстать не надо, и правку не вносить. Ставлю тебе звездочку, — похвалил идею Данька.
— Вера Кирилловна, соглашайтесь!
— Договорились! Вот сдам все отчеты и займусь!
— Хорошо. Мы вас отсканируем! — подвел итог Вадим.
На слове «отчеты» Вера Кирилловна соединила ладони домиком.
Между тем, Маша с Вовиком уже кое-что приготовили.
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Состоялась. Есть продолжение линии Даник-Марина. Она игнорирует его-это неплохо. Это тоже продолжение. Любовь скорая тут не годиттся. Идея с азбукой — стоящая.
2. Самое удачное место
не могу отдельно назвать
3. Самое неудачное место
— Про «сталкеров» и гипотезёров, мы, конечно, мощно придумали, только вот им, которые сейчас в столовке тарелками гремят, — показал он носом вниз, туда, где, по его расчетам, помещалась столовая, — это как зайцу пропеллер.
Фраза прекрасная. Но я не поняла её.
Мало Кать. Нужно описание Ритули — вскользь.
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
диалоги
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
Как они отклонят грозу Татаника? Как дальше будут общаться Даник и Марина?
7. Какие уроки (выводы) сделали вы для себя как пишущий человек, прочитав эту работу коллег
повесть написана уникально и хорошо
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 21)
Дарья Злобина#55 Газета «Новая перспектива»; Гимназия «Перспектива», Самара
1. Состоялась ли эта глава (есть ли развитие сюжета)? Понравилась ли она вам?
Развитие сюжета налицо.
2. Самое удачное место
Финальная часть, где достаточно удачно нагнетается напряжение
3. Самое неудачное место
Диалоги. Они слабы и ничем, кроме идеи "большой повести" не мотивированы. Наверное стоит определиться с людьми, умеющими профессионально составлять диалоги так, как это делают в киносценариях
4. Что лучше всего получилось у авторов (характеры героев, ход событий, язык, диалоги, иллюстрации)
характер Паро (или Пара-стоит определиться)ходовой — живой и объёмный. Остальные выглядят ходульно
5. Сформулируйте «детективный» вопрос, который вызывает эта глава у читателя
Сможет ли завучиха раскрыть заговорщиков
6. Ваш ответ на него
Нет. Она наивна и романтична, хотя и по-своему
7. Какие уроки (выводы) сделали вы для себя как пишущий человек, прочитав эту работу коллег
Больше внимания деталям, поскольку в них чувствуется нехватка
8. Оцените иллюстрации к главе. Если их нет — предложите «иллюстративную идею»
Иллюстрации должны стилистически соответствовать логике повествования: лучше всего подойдут карандашные рисунки на тетрадной бумаге
10. Сколько времени заняло у вас чтение этой главы?
22 минуты
11. Какое название этой главы предложили бы вы? Как назвать всю повесть, в целом
Новое лицо (ведь та же П-ходова раскрывается совершенно по-новому)
12. Что можете добавить (о чем мы не спросили)
В таинственной теме петровского времени не хватает самого загадочного персонажа — Якова Брюса. Он-то уж точно заслуживает не только главы, но и целой повести
(Комментируемый объект: Коллективная повесть Глава 21)
История создания этой главы и пожелания к доработчикам 
Комментариев 1
