Московский
культурологический лицей

Всего в этом году в лицей поступило восемьдесят три человека. Танцы мы репетировали в актовом зале. Непросто организовать такое большое количество детей, особенно на шестом уроке, когда все уже хотят есть. Руководила репетицией Наталья Юрьевна Савинова, наш хореограф. Танцы исполнялись по группам: сначала танцевали седьмые-восьмые классы, а затем девятые и десятые классы. Пока одни танцевали, другие развлекались, как могли: разговаривали, играли в телефоны и планшеты, рисовали в блокнотах и фотографировали друг друга. Все были рады, что у нас отменили шестой урок, но волновались, как бы не пропустить обед. Но, вспоминая известные слова Александра Суворова, мы себя успокаивали: «Трудно на репетиции, легко на Посвящении».

Когда все кончилось, лицеисты буквально ломанулись к выходу. Наконец-то, детские желудки наполнятся едой!

Два-три раза в неделю на протяжении многих лет вечерами я сижу рядом с нашим веб-мастером Алексеем Ершовым. Он молча делает свое, а я свое. Иногда за вечер мы и слова друг другу не скажем, но все равно общаемся. Это очень трудно объяснить словами.

Он, в основном, точит свои кривозяблики, в которых я ни черта не понимаю. Но и спиной, и боком, и тем более, носом (когда подсаживаюсь рядом) — я чувствую, как движется его мысль. Он пишет программный код, и мне, ничего не смыслящей в этих чудовищных наслоениях, занятно наблюдать, как хаос превращается в космос (или наоборот).

Мне любопытно, как он устраивает интерфейс, как умещает сто окон на своем мониторе в 12 ’ (похоже на то, как моя мама устраивала пирожки на тарелке — по принципу удобства едока). Мне были страшно интересны способы, через которые он решает недоступные мне задачи.

Первые годы он работал по принципу проба-ошибка-проба, но мне, в моем зале ожидания, было нескучно: я научилась улавливать в его действиях логику: отмену команд, введение исключений, пропись моих бесконечных запросов, с которыми я к нему цеплялась.

Потом я усекла смену методы на «сравнение невозможного с известным с целью спасения невозможного». Прошла пара лет, и я поймала, что Ершов стал многовариантным, причем выбор варианта зависел не от сложности задачи, не от количества времени, которое давалось на ее решение и даже не от настроения, с которым он делал работу. Я никак не могла понять, чем он руководствуется, выбирая тот или иной подход, пока мне не пришла в голову примитивная мысль: этот выбор зависит от какого-то убеждения.

И тогда я задумалась — а что для него убедительно?
И сформулировала для себя такой ответ — его убеждает только то, что убеждением не является. Например, неуверенность с моей стороны для него более убедительна, чем любой мой нажим.
Если бы этот способ действовал на всех других человеков — да просто красота. Как было бы удобно жить: ты сомневаешься и твое сомнение, твоя нерешительность не является сигналом к чьему-то сачкизму, а становится для другого значимой. И вы вместе это преодолеваете.

Но настал день, когда Леша прибавил к имеющимся еще один метод. Аналитически-прогностический. Анализ ему удавался на 5+, а вот прогноз сильно хромал.
Кстати, мое мнение, что прогноз (особенно когда он опирается на вероятность аналогичных случаев) — вообще самое слабое место во всех сферах, включая мировую историю, искусство ведения войн и взаимоотношения в обществе.

Надо сказать, что прогнозы Ершова действовали на меня как красная тряпка на быка. Они на меня влияли! Они влияли на меня, а я со всех сил влияла на то, чтобы они оказались безвлиятельными (если прогнозы были депрессивными) или наоборот, двигала их в жизнь (если они были позитивными). И в этом смысле можно утверждать, что мы с ним влияли друг на друга.

Если подвести черту и обобщить, то я хочу поздравить Алексея Ершова с днем его влияния, ой, рождения! И дать позитивный прогноз, что все самое интересное в жизни у него впереди.