Эпизод 1. Главному Редактору звонит его сестра, мама Лехи. Она возмущена поведением сына — Николай, это безобразие! В чем дело? Ты на время посмотри! –– голос сестры, и без того не тихий, в этот раз превысил все привычные децибелы. — Он, видишь ли, спасает кого-то. Это уже ни в какие ворота! — Натка, я тебе обещаю, что вправлю ему мозги! — Круглов, напротив, отвечал тихо и спокойно. Правило номер один: если хочешь, чтоб тебя услышали, говори на тон ниже собеседника. — Но на всякий случай ты знай: он нигде не болтался. Мы занимаемся одним научным расследованием. — Ты бы слышал, что он сегодня нес! Врет и не краснеет! Скоро отец из рейса вернется, что я ему скажу? — Понимаешь, в последние дни с нами приключилась невероятная история… — начал было Главный Редактор. — Будет Лешке и ноутбук на день рождения, и сноуборд на Новый год! Карантин у вас когда заканчивается? — В понедельник. — Вот до понедельника он дома и просидит! — Но у нас завтра заседание редакции. Как же без Лехи? Он же выпускающий редактор номера! — Ничего, выпуститесь!
Эта глава — совместная работа издательств: «Cool school», # 1150, Пятигорск; «Театр Теней», # 315, Калининград
При участии курсантов Мастер-класса № 9 «Создание произведения»
{anketa}
Эпизод 2. Леха печатает фотографии и думает о Принцессе Тишина была непривычной: не гудел лифт на лестничной площадке, не хлопали двери, не доносились звуки фортепиано из квартиры сверху, где девчонка день-деньской лупила по клавишам, донимая гаммами соседей. Только Чарли громко вздыхал в своем углу. «Наверно, черный чел ему приснился», — подумал Леха. Было уже так поздно (или рано), что в доме напротив начали загораться окна, но ему хотелось как можно быстрее распечатать снимки. Какой уж тут сон? Пока принтер сопел над заданием, мигая зеленой лампочкой, Леха прямо изнывал. Ему отчаянно хотелось с кем-нибудь поговорить, но с кем? Леха остановился перед зеркалом. В нем он увидел вполне приличного молодого человека, не лишенного естественной привлекательности. Открытый взгляд, мужественный профиль. Не зря «бегущая» на него запала! Единственно — ухо, за которое кое-кто противный оттаскал его в печатне, покраснело и топорщилось, но — плевать на расходы — раны только украшают мужчину. Покрутившись туда-сюда, спецкор Звонарев закатал рукава рубашки, — да, так он явно взрослее, — приосанился, выдвинул вперед челюсть и заговорил деланным баском, обращаясь к своему отражению: «Принцесс, а какие книжки ты предпочитаешь? Вот ты такая умница-разумница, наверняка не один роман за свою жизнь прочла. В отличие от некоторых (не будем показывать пальцем)». Он многозначительно покивал, «принимая ответ» собеседницы, и продолжил: «Ну да. Я тоже Тургенева. Мы с Пусякиным в молодости на пару даже про „Му-му” сочинение писали. Не веришь? И зря». Леха чуток погрустил, теперь уже по другу, который был в недосягаемости, и пошел к принтеру. — Ну ты и тормоз! Шевели поршнями-то! — выговорил он аппарату. Тот виновато моргнул и послушно заглотил очередной лист фотобумаги. Опять ждать! Надоело.
Желтых окон в доме напротив стало больше. Да и спать уже зверски хотелось. Скоро мама проснется, а он еще не ложился. Леха опустил рукава, вернулся за рабочее место и взял карандаш. «Интересно, где у нее кнопка? А может, она и вправду принцесса заколдованная? — появилась новая запись в бортовом журнале. — Ведь Статую кто-то окаменил. Если на то пошло, „сосиска” даже поживее Статуи будет, и порассудительнее. Однозначно, заколдованная». — Нет, принцесса, я не тебя бросаю, — заверил Леха. — Я только географически удалился. Не переживай, вот вернусь и освобожу тебя.
Тут принтер, наконец, разродился и с долгим стуком начал выплевывать снимки, которые (ура!) получились на удивление четкими.
Мальчик живо принялся их разглядывать, вновь переживая события в печатне. «Вот парень с ящиком. Физия пустая, никаких чувств. Эти двое за столом. Кислые, как лимонов объелись. Их, наверно, никто не пилит: «Сыночка, надо по кусочку резать и есть» — во как хлеб живьем трескают. Докукин — фотогеничный, гад, а ухо мне чуть не вывернул, побольнее старался хватануть, и борода у него зверская, лопатой. — Изможденное лицо Прошки вызвало у Лехи легкий озноб. — Не кормят его, что ли? Прям как на памятнике «Жертвам голодомора». Только братьев — Еремея и Карары — ни на одном снимке не было, о чем Леха сразу пожалел и, в качестве подарка к Новому году, мысленно заказал себе новую — более объемную карту памяти для фотоаппарата. — Готовченко! — спецкор выложил фотки на полу веером, рядом с дощечкой и камешком. Потом резво стащил с себя джинсы и футболку, кинул их поверх трофеев и стянул носки. «А ну, пшел вон отсюда, щенок», — голосом Еремея пробасил спецкор, пинком отправляя один в стену. Тот, описав мертвую петлю, обиженно забился в угол. Надо сказать, ритуал «Вечерний носок» давно стал у него доброй традицией. «Соберусь в кафе, обязательно прихвачу с собой фотографии — „сосиске” покажу, — подумал Леха. — Или не тащить? Лучше не буду. А то еще решит, что хвастаюсь. Девчонки, они же такие…» Ему в который раз представились нежные смайлики, которыми рассыпалась Бегущая строка, и, уходя в сон, Леха не смог сдержать улыбку. «Хорошая она все-таки, — окончательно решил для себя наш герой. — Обязательно ее освобожу».
Елена Баскакова: редактор газеты «Cool school»
Карина Литвинова: редактор газеты» Театр Теней»
Светлана Фисенко: художник
Елена Крамарь: автор остросюжетных идей
Эпизод 3. Утром Круглов сообщает Игорю, что Сашенька и Статуя собираются на генетическую экспертизу Поутру Игорь, как всегда, долго принимал душ, очухиваясь после сна. — Ты сегодня есть, наконец, будешь? Голодным останешься! — поторопил его Николай Николаевич. — Да иду, иду, — буркнул сын, выдвигаясь из ванной. — Что-то не очень и хочется. Статуя сидела на кухне и пила чай из блюдца. «Как купчиха на картинке», — подумал Игорь и смутился: в доме дама, а он в трениках и тапочках. Затем торопливо утек в комнату и долго выбирал, что бы надеть. «Костюм? Папа спросит, куда это я вырядился. Новый свитер? Меня и так от одного ее взгляда в жар бросает, совсем сварюсь». Перебрав весь гардероб, он, наконец, остановился на «студенческом» — джинсах и любимой оранжевой футболке с надписью «Осторожно: высшее образование». Вернувшись на кухню, Игорь приземлился на край табуретки и притих — при девушке кусок в рот не лез. — Приятного аппетита! — сказал он и на всякий случай кашлянул. — Благодарствую, — девушка, зардевшись, опустила глаза. Зависла пауза. — Я, с вашего разрешения, в опочивальню, — Статуя поклонилась и исчезла. — Во чудная. Еще бы книксен сделала. Аппетит сразу прорезался. Игорь накинулся на бутерброды с колбасой, в спешке прихлебывал кофе. — Па, от Лехи что-нибудь слышно? Выбрался он из кафе вчера? — Леха вчера улику новую добыл. Я его домой отправил. А у подъезда уже ждали, — ответил Круглов, намазывая очередной бутерброд для сына. — Тетя Ната! — ахнул Игорь. Он как никто знал все подробности картины «тетушка выходит из берегов». — Она самая, — подтвердил отец. — Рассказал ей в общих чертах, чем мы тут занимаемся. Она вроде утихла, только засадила разведчика под домашний арест — для профилактики. Надеюсь, его выпустят, но не раньше второй половины дня. — Не повезло Лехину! — покачал головой Игорь, жуя и одновременно просматривая конспекты. — Игорек, ты не мог бы сегодня нашу гостью ко мне в школу привести? Мы с Александрой Александровной на генетическую экспертизу хотим сходить. Игорь чуть не поперхнулся: — Ты будешь выяснять, действительно ли они родственницы? Круглов молча кивнул. — Круто. Я бы ни за что не догадался до такого. А они согласны? — Вроде, да. Обе. — Да, умеешь ты найти подход к женщинам. Поражаюсь я тебе, папа. — Наблюдая, как отец сноровисто управляется с посудой, Игорь разулыбался: прямо молодой валькирий, а не Главный Редактор. В отце и впрямь что-то изменилось. Как-то по-новому сияли его глаза, и привычную серую рубашку он не надел сегодня.
— Елы-палы! Да ты при галстуке! — сей предмет туалета извлекался из шкафа только на выпускные вечера. — Я же сказал — у меня встреча. — Николай Николаевич ловким движением распахнул холодильник и, припевая «этот город наш с тобою, стали мы его судьбою», закинул туда остатки колбасы. — Все, пора в путь-дорогу. Разбегаемся? «Да, кажется, это серьезно!» — подумал Игорь и отозвался: — Пап, после занятий пойдет? Подрулю с ней обязательно. Женьке я уже эсэмэснул. Встречаюсь с ним у кафе.
Но Круглов-старший этого не слышал: размахивая портфелем и фигурно обходя прохожих, он уже перемещался к остановке, по пути названивая сестре, чтобы та отменила арест и выпустила Леху на собрание «Полундры». И все так у него замечательно получалось! И автобус пришел вовремя, и в салоне ему ни с того ни с сего заулыбался щербатый карапуз в синих варежках, а мамаша, поймав одобрение от незнакомого интеллигентного мужчины в галстуке и очках, тоже засветилась. Хорошее начало хорошего дня. «Мысль материальна, — прибавил бы Леха. — Главное, установка на позитив».
С ненавистью плюнув в заливающийся будильник, Леха решил перейти к ритуалу «Утренний носок»
Эпизод 4. Леха просыпается, разыскивает все улики и бежит на встречу со своим другом Пусякиным «Ваше величество! Ваше превосходительство! Ваше всесвятейшество! С бодрым утром!» — посыпался из будильника ангельский щебет. Тишина. Будильник встряхнулся и перешел на звонкий, как горн, клич: «Проснись и пой!» Леха с трудом разлепил глаза. «Попробуй в жизни хоть раз не выпускать улыбки из открытых глаз». — Ну, просто кошмар, а не жизнь. Мне не до открытых глаз, и тем более не до ржачек. Он перевернулся на другой бок и приготовился к нырку с головой под одеяло. «Пускай капризен успех. Он выбирает из тех, кто может первым посмеяться над собой». Музыка била по ушам, голове и всему молодому организму. Пытаясь прихлопнуть мобильную канарейку, он почувствовал ухо, которое распухло и горело; от удара канарейка только громче завелась (жми!):
Этот закон давно известен: Не интересен мир без песен, Но если даже дождь идет с утра, Надо, чтоб люди точно знали — Нет оснований для печали, — Завтра все будет лучше, чем вчера.
— Чтоб ты сдохла со своим позитивом! Сев на кровати и с трудом сфокусировавшись, он с ненавистью плюнул в заливающийся будильник и, чтобы получить хоть какую-то сатисфакцию, решил безотлагательно перейти к ритуалу «Утренний носок». Опять облом! Чудодейственный способ начать день с хорошего не удался. Носка нигде не было. Как не было доски, аквамарина и фотографий. Вот тогда Леха окончательно проснулся и с предчувствием надвигающейся катастрофы оглядел свои пенаты. Никаких признаков вчерашнего шурум-бурума! Опрятно сложенные штаны и рубашка привели его в неописуемый ужас! Он вскочил и, как раненый птеродактиль, которого долго не выпускали из клетки, заметался по комнате в поисках вчерашних трофеев, на ходу сшибая стулья. Узловая мысль: «Кафежители выкрались из своего логова и все уволокли».
А электронная чирикалка все заливалась: Часто от взрослых слышат дети, Что измельчало все на свете — Люди, дожди и все что ни возьмешь. Видно, забыли, что вначале Деды о том же им ворчали, А между тем, все так же мир хорош!
За несколько секунд панически-разрушительного лёта по комнате та приняла более-менее приличное состояние, которое Леха называл «После обыска». Опознав в показательной кучке у двери свои дорогие носки, он, наконец, понял, что «генваристы» ни при чем. На самом деле случилось нечто более страшное: мама перед уходом на работу успела нанести визит вежливости его «порядку». Теперь все улики наверняка изъяты и приобщены к делу, сфабрикованному против него. Чтобы спустить гнев на тормоза, Леха отыгрался на носках, с яростным воплем расфутболив их по сторонам.
Первое, что его волновало, — конечно же, фотографии: ими он собирался удивлять и вдохновлять товарищей на защиту Карары. К злости Лехи, одну из них вяло дожевывал пес, устроившись на коврике под столом; остальные лежали рядом и ждали своей очереди. — Фу!!! — заорал Леха. Чарли флегматично затрусил в прихожую, оставив добычу. — Фу… — повторил, уже с облегчением, Леха: видимых повреждений на оставшихся снимках не было. Второго сеанса принтероРазрождения он бы не вынес. Так. Где аквамарин? По всем законам жанра маминой уборки тот давно отдыхает в мусорке. Камни, шишки, ракушки, болтики и стеклышки всегда выпроваживались из его комнаты именно таким иезуитским способом. Аквамарин мама, скорее всего, приняла за обыкновенную стекляшку. — Чарли! — взмолился Леха. Но верный когда-то пес уже мирно дрых возле аквариума в коридоре. Сесть бы рядом на пол, зарыдать и, как в детстве, почувствовать себя беспомощным и одиноким! Вместо этого обессилевший спецкор зашлепал босыми ногами на кухню — там его ждал очередной сюрприз под названием «Письмо сыну». «Сыночка (такое обращение изначально не предвещало ничего хорошего)! С Чарликом я погуляла. Пожалуйста (слово „пожалуйста” было два раза подчеркнуто, что в переводе с маминого означало „последнее китайское предупреждение”, дальше стояла жирная точка как намек на воспитательную паузу). Не трогай собаку. Не выводи. Пусть сидит дома». Ниже красивым маминым почерком были выведены десять нравоучительных пунктов с рекомендациями, как стать достойным представителем рода Звонаревых. Первые три параграфа о пути к совершенству — «вынести мусор, покормить рыбок и помыть за собой посуду» — Леха знал наизусть, остальное принял к сведению. Он перевернул листок. «P.S. Камень в аквариуме. Доска под кастрюлей».
За последние дни Лехино сердце так часто меняло свой ритм, что в данный момент кардиограмма не показала бы ничего сверхординарного, однако спецкор Звонарев опустился на табурет и тяжело задышал. Кажись, отлегло. Все равно чего-то явно не хватало. Чего-то важного, что вернет его в реальность и расставит все на свои места. «Кстати, а где блокнот?»
— Блокнотыч! — посвистел Леха, лавируя среди вещей в поисках верного друга. — Чарли! Ты не видел блокнота? Пес лениво потянулся и пошел по комнате, пытаясь по запаху найти пропажу, но пахли в комнате только носки. Чарли виновато махнул хвостом и устроился на новом месте. — Вот ты где, мой дорогой. А я уже испугался, что тебя тоже заныкали, — Леха по-отечески похлопал блокнот, который лежал на журнальном столике. — «Мой первый друг, мой друг бесценный». Все образовалось, и даже будильник заглох. «Ну что, за синеглазиком?»
Леха так и не успел перейти к спасению аквамарина: заваливая тишину в углы, по квартире понесся пронзительный звук милицейской сирены. Цокая когтями по паркету, примчался очумевший Чарлик. — Вот дурдом, — ругнулся Леха и потянулся к телефону. — Не боись, это Пусякин! — успокоил он пса. — Звонарь, привет! Куда все пропали? Уже сутки не могу пробиться! — прорезался из трубки знакомый голос. — Степыч. Как мне тебя не хватает! Тут расследование века! Роман тысячелетия! Приключение всей жизни! У меня такие новости — рухнешь! — Опять по кофейне лазил? — догадался Пусякин. — Угу. И кое-что нашел. — Что нарыл-то? — Сам не знаю, какая-то доска с дырками! Слушай, я сейчас к тебе заскочу. — Ладно, тащи, разберемся с твоими дровами! — Через пять сек буду, — обрадовался Леха. Кухня, комната, коридор, ванная, блокнот не забыть, доска не влезает ни в один карман, шнур к фотоаппарату, скорее, скорее. Накинул куртку, зашнуровал ботинки и ураганом помчался по лестнице. Его выбросило из подъезда почти как из кафе. Разница лишь в том, что из собственной квартиры он улепетывал по доброй воле. («По трапам не ходят, по трапам бегают», как говорит папа.)
Эпизод 5. Леха рассказывает Пусякину о своем приключении. Степыч не в восторге… — Че принес? — мрачно поинтересовался Пусякин. Он, как ни странно, был не в настроении. — Гляди, — протянул ему Леха трофей. — Круто! — кисло заключил Пусякин и зачем-то понюхал доску. — Что это, как ты думаешь? — с надеждой, что друг раскроет тайную суть причиндала, спросил Леха. — Доска с дырками, — Степа вернул Лехе добычу и зашлепал тапками в комнату. Лехин двинулся за ним. — Это я и без тебя вижу. А зачем дырки? — Кабы знать! — зевнул Пусякин, задвигая шторы. — Слушай, у меня тут сто-о-о-ка всего! Даже не знаю, с чего начать. — Не знаешь — не начинай! Леха вдруг понял, как соскучился по приятелю, по его сумасшедшим идеям. Он был уверен, что именно Пусякин разгадает все загадки, выйдет на главную тайну, распутает все ниточки, и в один мощный разгрыз расщелкает все, над чем бьется их дружная «кумпания». По крайней мере, творческая биография Степы к этому располагала.
«Вводная информация», накопленная во время «отсутствия присутствия», прямо распирала Леху. — Погоди. У меня ворох мыслей, и улик куча, я уже всех расписал на «своих» и «чужих», но нужен твой мозг. Там такое было! Сначала меня «забыли». Иду по дверятнику. Прикинь, узкий коридор, дверюг — как в поезде! И портреты, портреты, куча портретов… — С усами? — без энергии подкинул Степа, привязывая к шторине какой-то груз. — На них таблички, вот, я законспектировал, — Леха полез за блокнотом. — «Выход в астрал», «…че-то там такое про время», «Лифт», «ВР» какое-то, «Запущенный сад». — Это названия портретов? — бросил Пусякин, усаживаясь за компьютер. К такой манере вести беседу Леха уже привык и абсолютно не реагировал на Степину равнодушную спину. Так даже удобнее — не отвлекаешься. — Да на дверях таблички! Ты не представляешь, сколько их там они наштамповали. Ну, так вот. Зажимаю булыжник, — тут Леха збацал паузу (как мама свою знаменитую точку). — Читаю для прикола нашу заклиналку, как на утреннике в детсаду, и меня — раз — как подбросит, открываю глаза — я в «Чики-пуки» (это комната), сижу по-турецки на пуфике, в руках веер, на столе бублики. Слушай, давай позавтракаем, есть хочется, хоть ботинки жуй! «Чики-пуки» — не из пятнадцатидверника, про нее никто не знает, кроме меня и Строки, — пояснил Леха. — Это типа дверь изобилия. Так есть че пожевать? Степа, не оборачиваясь, протянул руку за спину. — Покажь булыжник. Леха послушно достал аквамарин из кармана. — Так это разве булыжник? — А что, нет? — Не катит. Маловат. — Ага. Маленький да удаленький. Он все замки открывает. Ну, короче, наелся я бубликов… — Леха снова достал блокнот, чтобы не пропустить ни одной рекомендации, если Пусякин вдруг созреет. Судя по тому, что тот молчал и слушал, что случалось с ним только в моменты зарождения в его голове «могучих идей», шанс все-таки был. — Потом по стенке кино пошло. — Там что, камеры? — Да сто пудов! Как будто снимали все. Печатню видел. Еремей — прикинь, оказывается, это он «Ведомости» заменил! Потом я в шкаф вошел. Но там ничего интересного, всякие фиговины цирковые. Фотки еще. На одной — кошак трехцветный. На другой — куча собак и мужик в купальнике. Потом Строка мне на вопросы отвечала. Я ее типа экзаменовал. С помощью бублика якобы можно проходить сквозь стену. Булыжник — универсальный ключ от всех замков. Про «Ведомости» ничего не сказала. А Чарлика, говорит, надо щупать. Вот пень с ушами! — хлопнул себя по лбу Леха. — Чарлика-то я так и не прощупал, как «сосиска» советовала. Пусякин оторвался от монитора. — Ты че, перегрелся? Или, правда, такой голодный? Сосиски у него разговаривают! — Да не, она больше не «сосиска», она Принцесса! — Может, тебе температуру померить? — предложил Пусякин. — Да строка это бегущая! Я к ней подход искал. Говорю ей: «Сосисочка, принцессочка, покажи мне ответ». А она мне: «Ах, Лешенька, ах, не уходи только, я тебе все сейчас расскажу, только не покидай меня», — он неожиданно смешался и ужал финал вдохновенного рассказа. — А потом перегорело в ней что-то. — А с чего это она «сосиска»? — шмыгнул носом Степа. — Потому что она такая, — изобразил конфигурацию строки спецкор. — Ну, так вот. В общем, увидел я себя со стороны в печатне. Сроду не знал, что я такой! Ну, это не важно! Она мне сказала, что я нахожусь в тайной комнате «Чики-пуки». Прикинь! А еще сосиска мне по секрету выдала, что у каждой улики своя функция, но это я тебе уже рассказывал. — Мощно, — заценил Пусякин, поправляя клавиатуру. — А то! — наконец, Леха был удовлетворен. — А главное, я в печатне был. Фотки там сделал. Но у меня тупик. Слишком много версий. И все расходятся.
Для любой тупиковой ситуации у Пусякина имелся фирменный прием «Трехпальцевый салют» — одновременное нажатие клавиш Сtrl-Аlt-Delete, отправляющий компьютер в нокдаун с последующей перезагрузкой. — Все! — придержал он Лехину тираду. — Мне нужна перезагрузка. Слишком много информации. Надо разложить по файлам. Давай, так. Я тут за машиной, а ты иди на кухню и пожуй. Это тебя успокоит.
Эпизод 6. В ходе которого выясняется творческая биография Пусякина Звонарев любил бывать у друга. Тот жил со старшим братом-музыкантом; родители их, артисты областного Театра кукол, вечно мотались по военным гарнизонам и отдаленным поселкам, колесили на автобусе по выходным и воспитывали сыновей от случая к случаю. Возвращаясь домой, они радовались встрече с детьми и не омрачали короткие передышки нравоучениями и проверкой дневников. Братья были благодарны родителям за нечтение моралей и нехождение на родительские собрания и ждали их возвращения. Старший вырос, гастролировал, как и родители, а метод воспитания остался тем же — просто радоваться встрече. Возможно, квартира Пусякиных не показалась бы случайному посетителю уютной, но «случайные» сюда не забредали. Степан оберегал свою территорию от вторжений.
На пятнадцати квадратных метрах пусякинского логова умещалась настоящая научно-техническая лаборатория. Всюду горели и мигали различные датчики и индикаторы; в самом углу комнаты, под портретом Сергея Образцова, попискивал сканер. Стол на кухне в качестве обеденной принадлежности здесь давно не рассматривался — вся полезная площадь в квартире Пусякина использовалась для техники. Есть полагалось, держа тарелку на коленях или примостив ее на коробке от компьютера, которую Степа нежно называл «Питалом». Здесь же, свесив ноги, примостились две куклы-марионетки, изображающие папу и маму Пусякиных: театральный художник смастерил их для ребят, когда те еще были маленькими.
«Питало» предложило Лехе уже остывший чай и засохшие бублики с кунжутом. — И здесь бублики, — отметил Леха. — Эх, принцессы не хватает… Раздвинув гору дисков, он развалился на диване, держа в руке кружку с чаем.
— Да, ты представляешь, на моих глазах арестовывали Карару. И будут пытать. Зверски причем,— отправил он в сторону комнаты. — Какую Карару? — не сразу отозвался Пусякин. — Карара — так главного печатника зовут. — Ну и имечко. Как у вороны. — Сам ты ворона! Это имя старинное. Есть же гора Кара-Даг. Печатник такой же могучий (Леха согнул обе руки и напряг мышцы, изображая силача), он в два счета мог бы заломать мордоворотов (завинчивающее движение), а палец о палец не ударил. Нет, как же они его скрутили… жесть… и не сопротивлялся совсем. — Что за гора? — «спросил» из комнаты голос Пусякина.
Этот человек имел потрясающее свойство слушать все, а вылавливать какие-то абсолютно левые детали. Только через некоторое время обнаруживалось, что Степа помнит и правые. Эту способность «фильтровать информацию» давно заметили учителя в школе. Почти каждый урок начинался с фразы: «Пусякин, за первую парту!» «Медленным шагом, робким зигзагом», растягивая удовольствие класса, Степыч перебирался на авансцену и, пропуская мимо ушей ненужную, по его мнению, «инфу» о всяких там синтаксисах или косинусах, погружался в мир, где бал правили мегабайты. Заканчивались такие «нырки в бесконечность» плохо для гения, но хорошо для идеи, которая в конкретный момент буравила его мозг. От его суперзатей трепетали даже рыбки в аквариуме. Да что там рыбки! Не раз, не два и не десять вздрагивала и воспаряла духом их школа от выхода Пусякина в фазу идее-творения. Однажды в течение двух недель родители учеников получали SMS-сообщения о «пятерках» и «четверках» своих чад. Потом от лица директора на школьном сайте появлялись объявления: «Карантин продлен», «Сменка запрещена», «Пропуск на уроки — только с воздушными шарами».
Но не только невинные шутки исполнял наш Пусякин. Заведующая столовой месяц заикалась после знакомства с его «Пищеопределителем», а ревизор из «органов» два дня подряд отправлялся в аэропорт встречать самолет. Степе и самому порой доставалось. Как-то, еще по молодости, чуть ли не в началке, он, от доброго характера, внес изменения в школьный электронный журнал. Поначалу замена оценок вызвала всеобщий восторг, особенно у лиги троечников, но когда дело дошло до пересдачи зачетов, юного Самоделкина чуть не четвертовали сами старшеклассники. Все это оказалось разминками перед решающим натиском, который был впереди…
— Так что за гора? — повторил Пусякин, заходя в кухню. — Ну не гора — вулкан. В Крыму. Одно не врубает: почему никто не вступился. Брат его — и тот как столб стоял. Ребусы мне подсовывал. Ух, что там творилось! Сначала они разговаривали о какой-то челобитной, потом пришла стража и схватила Карару. «Божья коровка» обещал его пытать. — За челобитную? — Не знаю. Так он же того… Якобы предатель… — А на самом деле? — Хороший человек, которого спасать надо, — горячо заверил Леха. — А божьи коровки пытать его, значит, будут? — двинул головой Пусякин, разрабатывая шею. — Ну да. Я обстрелял их всех — до божьих коровок. Из ручки. — Это все объясняет, — Степа с хрустом потянулся, сделал несколько наклонов и приседаний. — Звонарь. А тебя ведь надо лечить.
Не обращая внимания на иронию друга, Леха «высыпал» снимки на диван. — Гляди! — Фотошоп? — Нет, конечно! А между прочим, рискованно это все! Пусякин поднял бровь и так глянул на Леху, будто рядом с ним сидел не его верный товарищ, а, по крайней мере, мутант божьей коровки в костюме «от Армани». — Хочешь провериться, прямо сейчас? — спросил его Степа. — Ты гляди, какие кадры! — не сдавался Леха. — Вот эти за него не заступились, видишь? — Значит, не хотели, не надо им этого было, — тоном медсестры ответил Пусякин, забирая фотографии. — Все! Иду загружаться «по новой». А тебя мы сейчас обследуем. Иди к окну и сканируйся.
У окна под шторой располагалось последнее изобретение Пусякина — нанотехнологическая установка «Портативное дознавало». С карниза лианами свисали разноцветные провода, украшенные гроздьями всевозможных адаптеров, зарядников, разъемов. По полу змеями извивались толстые кабели. Туда и направился Леха после «легкого перекуса».
Пульс, сердцебиение, давление и анализ костной системы его пока не волновали, а вот состояние нывшего уха и пошатнувшегося духа можно бы и проверить. Прижав слуховой орган к сканеру прибора, он косил на экран. — Не вертись — не сработает! — предупредил Пусякин, «спинным мозгом» чувствуя Лехино нетерпение. Прибор застрекотал. Из принтера, кряхтя, полезла распечатка: «Состояние духа соответствует состоянию уха. Ухо практически здорово. Повышенная мозговая активность, сильное эмоциональное возбуждение, влюбленность легкой степени». — Пусякин, что это ты тут намутил? — «вспыхнул» Леха и спрятал листок в карман. — Ну что там тебе выдал ЧМУП? — не оборачиваясь, спросил Пусякин. — Кто? — не понял Леха. — ЧувствоМыслеУлавливательПусякина. Ты не увиливай, читай! — Да ерунду всякую, — уклонился от ответа Звонарев. — Как это «ерунду»? Он правду говорит. — Степа с досадой оторвался от своего сеанса и прямо на кресле подкатил к ЧМУПу. — С помощью этой хреновины можно узнать: находится ли в тебе что-то механическое, и если да, то скопировать код крупным шрифтом. Но в тебе ничего нет, — обиделся за прибор изобретатель. — Если ерунду — тем более показывай, исправлять буду! Леха нехотя достал листок. Пусякин пробежал его глазами и промычал: — И правда, ерунда. Ладно, ща поправлю! — и полез в прибор. — Слушай, Пусякин, давай ЧМУПом ты займешься после, а сейчас дела надо делать! Ты же обещал разобраться с дровами. — Обещал — разберусь. Ты пока анализы продолжай сдавать, а я мозгом думать буду, — он вернулся в свой угол и застучал по клавиатуре. Прямо Святослав Рихтер за компьютером.
Тем временем принтер ожил и выдал новое резюме. «Рекомендуется сеанс успокаивающей нанотерапии. Запустить программу?» Леха нажал на «Пуск». Ничего экстраординарного не произошло. Но спецкор Звонарев безоговорочно верил в пусякинские изобретения, и если на экране написано «Программа запущена», значит, так оно и есть.
Его не волновали пульс, сердцебиение, давление, а вот состояние пошатнувшегося духа можно бы и проверить
Эпизод 7. Степыч «пошел на перезагрузку». Он был уверен: никакого смысла в уликах нет, если к каждой не найти пару Между тем, Пусякин с головой ушел в работу: разложил перед собой все улики, раскрыл Лехин блокнот с таблицей «своих-чужих», периодически просматривал фотографии. Было понятно: в его голове роятся могучие мысли.
Учился Степа посредственно, но в школьных кругах слыл гением «железа» и логику имел под стать — железную. «Парень с соображалкой в голове, а на трояках сидит», — говорили про него педагоги. На это у Степыча был заготовлен неизменный ответ: «60 % выдающихся людей были неуспешны в школе. Причина — их невпихуемость в действующую систему». Но это было не совсем правдой. Все-таки Пусякин реально влиял на действующие системы: благодаря ему в школе появились настоящие SMS-дневники, стали готовить вкусные обеды, а после референдума об интерактивных досках («Желаете ли вы, чтобы они просто так на стенах висели?») Smart-доски начали использовать по назначению, и уроки стали намного интересней. Даже язык в школе появился новый — пусякинский. Известно: те, кто подолгу засиживаются за монитором, начинают говорить «по-своему». Так и язык Пусякина постепенно вызрел в самостоятельную речевую отрасль. «Ни финты себе расклад», «Лекции потом», «Файлы без загрузки не летают» и другие меткие словечки, рожденные с налету, быстро разбирались на цитаты. Дружба с Пусякиным внесла новое языковое измерение и в жизнь Лехи. Не каждый мог уловить смысл Степиных высказываний, не говоря уже о тонкостях мысли, а Леха — тот понимал друга с полуслова и даже с полувзгляда.
«Парень с соображалкой в голове, а на трояках сидит», — говорили про Степу педагоги
— Да уж, расклад у нас действительно финтовый, — наконец Пусякин отъехал на стуле от компьютера. — Улик много — толку мало. Леха в это время заканчивал ковыряться в пусякинском приборе, нажимая на разные кнопочки и десять раз сканируя свое ухо. — Ща. Пару сек! — и поднял руку, завершая борьбу с ЧМУПом. «Сеанс нанотерапии удачно завершен», — в очередной раз отрапортовало изобретение. Почесывая ухо, которое все еще напоминало о «выдверении», Леха обернулся к другу: — А если не во мне, а в Чарли? — Что — в Чарли? — Ты сказал: можно определить, есть во мне что-то механическое или нет. А если не во мне, а в Чарли? Принцесса же советовала его прощупать. — Какая Принцесса? — Которая Сосиска. — А че эт она Принцесса? — Я ж тебе говорил. Я к ней подход искал. Говорю ей: сосисечка, принцессочка, ну покажи мне ответ. А потом перегорело в ней что-то. Тебе то же говорил. Ты что, глухой? Тогда сам сканируйся!
Пусякин не ответил на вопрос, не отреагировал на выпад, зато выдал: — Смысла в твоем барахле никакого нет, если к каждой улике не найти пару… — Не понял… — Например, булыжник — открывает двери. Но если ты его из замка достанешь, дверь закроется. Так? А тебе, предположим, надо, чтобы она осталась открытой, — и что? Вывод: аквамарин — не ключ. — Как не ключ? Мне Принцесса сказала! Я сам открывал. — Вот именно. Тебе твоя Сосиска что сказала? «Аквамарин открывает все двери». Он — открывашка, а не ключ. Петришь? — и раскрутился, как на карусели, одновременно вертя доску на пальце. У Лехи зарябило в глазах. Он подошел к Пусякину и остановил кружение. — Слушай, а зачем туда приходить с собакой? — задумчиво бросил Степа. — А я — знаю?..
Тут в пусякинском лице что-то изменилось и передвинулось. Он замер, словно боясь спугнуть гениальную мысль. И Леха понял: Сtrl-Аlt-Delete. Степыч пошел на перезагрузку. Выглядело это примерно так:
Вопрос: Зачем приходить с собакой? Ответ: а) Возможно, кому-то потребовалась чужая собака. б) Возможно, этот кто-то — сумасшедший. в) Не исключено, что этот кто-то захотел увидеть кого-то, кто имеет собаку. г) Или, допустим, этот кто-то не хочет пускать в кафе того, у кого нет собаки.
— Скорее — «д», — подкинул Леха. — Кому-то понадобился тот, кто не может находится рядом с собакой. Это Пусякин проигнорировал. Чтобы избавиться от лишнего (а избавляться от лишнего было самым любимым его занятием), Степа использовал Shift+Delete («Удалить, не перемещая в Корзину»).
— Лично я не знаю никого, кто, имея свою единственную и неповторимую собаку, добровольно пойдет в ваше «генваря», чтобы какие-то психи ее у него отобрали. Это просто LOL. — Как скажешь, Белый хозяин, — поддакнул Леха. — «Lots of laughing, действительно очень смешно», — мысленно перевел он, как на уроке английского. — Внимание, коренной вывод. Если первая и вторая версии отпадают, значит, все ясно: остается третье. —Ну? Не томи. — И вот оно, это третье. Кому-то нужен я, и нужен больше, чем любой другой человек, пусть даже с собакой. — Ты это серьезно? — откровенно возмутился Леха, сам не зная чем больше — третьим коренным выводом или хитростью, с которой друг завлек его внимание. — А я думаю, что я. Пес-то — у меня, а у тебя — его полное отсутствие! — Без вариантов: идти в кафе придется мне. — Без вариантов: Чарли исключен. Или меня родители четвертуют, — в тон ему изрек Леха. — Но в кафе идти надо. — Чарли — исключен! — А я знаю, где взять собаку, причем не одну! — А сколько? — опешил Леха, и было видно, что он ровным счетом ничего не понимает.
— Целых две! Да, и зовут их Бомбицина и Понтюзо. — Офигеть! Кто ж их такими именами наградил?! — Леха не предполагал, что у друга могут быть знакомые, способные так издеваться над животными. И только через минуту Леха просек, в какую цепь связал Пусякин свои умонепостижимые мысли. — Наконец, у меня есть прекрасный повод посетить Фею с 3-го этажа. И лучшего апгрейда вашей Статуе, чем она, нам сейчас не найти! Кстати, как она, Статуя? — но было видно, что ответ его особо не занимает.
Леха перевел: у Пусякина есть соседка, у той есть две собаки, у Степы же, в свою очередь, есть интерес к соседке, а поскольку у нее есть собаки, то у Степы теперь появилась уважительная причина посетить соседку. — А при чем тут Статуя? — Она потерялась. Ее ищут. Приведем им другую девушку! Этот момент Леха посчитал достаточно сильным ходом. В конце концов, почему бы не попробовать? Попытка — не пытка. А главное, беднягу Чарли оставят в покое. — За сим декларацию благих намерений считаем законченной и отправляемся в путь, — резюмировал Пусякин. — Надо посетить кафе. В новом составе. С умными людьми. Чтобы моя теория подтвердилась, мне надо побывать там, внутри. — А у тебя есть теория? — остолбенел Звонарев. — Ессно! — и Пусякин встал с кресла, всем своим видом показывая, что разговор закончен.
Боясь спугнуть гениальную мысль, Степа замер. И Леха понял: Сtrl-Аlt-Delete — парень пошел на перезагрузку
Эпизод 8. Парень с соображалкой и знанием женской логики планирует «контрольный выстрел» в сердце соседки Ситуацию осложняло то, что Фея с соседнего этажа в упор не замечала ни Пусякина, ни его гениальности, а возможно, вообще не догадывалась о его существовании, хотя Степа, включая все свои мозги на полную мощность, всячески пытался показать свое присутствие в этом мире. Он неоднократно ронял на ее балкон диски с классической музыкой (ему казалось, что феи обязательно должны любить классику), а однажды даже подбросил новые тапки с зайчиками. Но шансов было мало. Во-первых, она была старше его на целых четыре года и училась на психологическом, а во-вторых, понятия не имела о его рыцарских подвигах. Шансы были шаткими и сейчас. Как Фея отреагирует, когда к ней ни с того ни с сего заявятся какие-то незнакомые типы, да еще и с предложением о вербовке собак — это вопрос. Нужны были убедительные аргументы.
Решено было, что «артподготовку» проведет Леха, ведь со вчерашнего дня кое-какой опыт обольщения у него имелся, а дальше уже на сцену выступит кукловод Степан и за ним-то пойдут эти самые «убедительные аргументы». В тайне Степа загадал, что сегодня он во что бы то ни стало нанесет своей соседке «контрольный выстрел» в сердце. — Не дрейфь, если Бегущая по стене на тебя запала, то здесь вообще легкотня, — слукавил Степан. Чтобы Звонарев быстрее вошел в роль, Степа прочел ему небольшую «установочку»: — Ты, главное, готовь взгляд. — Кого? — не понял спецкор. — Вот ты темный! Взглядом можно унизить, ранить, убить, позвать, попросить, указать, забыть. А нам с тобой — не фиг делать — надо убедить даже не Принцессу, а обычную девушку одолжить нам на время каких-то там собак. — Ага. Точно. «Не фиг делать». — Ты ж у нас великий оратор, практически Цицерон, — намекнул на сегодняшнее представление Пусякин и тут же «снял» лицо. — Запомни. Женщины воспринимают мир ушами. Будь убедительным. — Значит, нужно что-то правдоподобное… мы из охраны животных? — Самый банальный вариант. — Может, просто открыть третий глаз и смотреть ей прямо в переносицу? И говорить про себя: «Отдай собак на время, отдай собак на время». — Только вслух не вздумай сказать! — А если и это не сработает? — При любой непредвиденной ситуации можно спасти положение с помощью универсальной фразы: «Иначе все потеряет всяческий смысл». Леха был поражен: — Ты что, пока гриппом болел, женскую психологию изучал? Откуда такие глубокие познания? — Поживи с мое — поймешь. Ну, вперед, машина! — Эй, эй, погоди, дай настроиться! Но Пусякин уже уверенно жал на кнопку звонка.
…Но Пусякин уже уверенно жал на кнопку звонка
Эпизод 9. Леха и Пусякин вербуют фею Полину и ее собак на поход в кафе Послышался заливистый лай. — Минуточку, сейчас открою! Я уже почти готова! Дверь открыла девушка в бирюзовом платье в мелкий горошек («в цвет глазам!» — вздохнул Степа), в домашних тапочках с заячьими мордочками («мои» — ликовала его душа). В руках она держала книгу. Видно было: кого-то ждала. Но вместо «кого-то» на пороге топтались незнакомые мальчишки. Один, лопоухий и рыжий, похожий на перепуганного чебурашку, хлопал глазами; второй, долговязый, но симпатичный, стоял за его спиной с выражением ожидания на лице. — Здарасти… — пролепетал Леха. «И это обычная девчонка?! Тогда я Квазимодо». — Добрый день. Вы, мальчики, к кому? — стараясь не засмеяться, поинтересовалась Фея. — К вам, — заикаясь, уточнил Леха. В кармане Феи голосом Лары Фабиан запел телефон. — А мы знакомы? Извините, мне нужно ответить. — «Аллоу! — закричала трубка. — Это я. Привет!» — Привет, ты где? Мы уже опаздываем. — «У меня проблемы. Полный и окончательный завал с курсовиком, пролетаю как фанера над Парижем». — Значит, кино отменяется? — «Давай, завтра? Полечка, солнышко, ну не молчи. Я сам переживаю. Давай, завтра?» — Ладно. Не переживай. Я понимаю. Завтра даже удобней. Пока? Фея захлопнула слайдер и направила на друзей взгляд, который ничего хорошего не предвещал. — Я вся во внимании. Слушаю вас, мальчики. План обольщения был под угрозой. Лехина артиллерия предательски молчала. Пусякин ткнул пальцем ему в спину, и тот выпулил первое, что пришло на ум: — Скажите, как вы относитесь к петровским реформам? — Вы с соцопросом, что ли? — удивилась Полина. Ей самой не раз приходилось расспрашивать граждан по разным дурацким темам. — Ни в коем случае, — покраснел Леха. Зависла пауза. Чебурашка переминался с ноги на ногу, Дон Кихот безмолвствовал. Стукнул и загудел лифт. Было слышно, как он остановился на нижнем этаже и в него теперь вкатывают детскую коляску.
Дверь открыла девушка в бирюзовом платье в мелкий горошек. «В цвет глазам!» — вздохнул Степа…
— А собаки у вас привиты? — вдруг очухался Леха и протер третий глаз. — Вы только не подумайте ничего плохого, просто ваши собаки нужны для стратегического эксперимента… Девушка подняла бровь. — …государственной важности! — прибавил Леха. «Дай собак на время, дай собак время», — судорожно повторял он про себя. Она перевела взгляд на красное пятно на месте предполагаемого третьего глаза Лехи. — Так. До свидания. Нечего лапшу мне на уши вешать! — и молодые обольстители обнаружили себя перед закрытой дверью на пустой площадке. — Ни финты себе! — Леха не привык отступать и одернул Пусякина за руку, которая потянулась к звонку, откашлялся и легонечко постучал по наличнику. — Что еще? — Фея была уже без книги, зато со шваброй. — Разрешите представиться! Алексей Звонарев, газета «Полундра», — ни с того ни с сего громко отрапортовал Леха. Единственный убедительный аргумент, который ему удалось вспомнить за короткое время. Это всегда, по его наблюдениям, производило впечатление на окружающих. — Из газеты? — недоверчиво протянула она. Мальчишка был слишком юн, чтобы представлять прессу. — И что? — У нас к вам дело. Государственной важности. — Так уж и «государственной»! Но швабра уже отошла в сторону, а в дверях показались два любопытных длинных носа. Это таксы решили выяснить, не угостят ли их тут чем-нибудь вкусненьким. — Вы не подумайте, мы бы никогда не пришли к вам, если бы у нас был другой выход. Мы знаем, что вы будущий психолог, и всегда выручите человека в сложной ситуации. У нас есть тайна,— вспомнил еще один убедительный аргумент Леха. Все девчонки, хлебом не корми, любят тайны. И точно — Полине стало интересно. Она верила в хорошее в людях и обожала тайны. — Нашей редакции очень нужны ваши собаки, — получив еще один тык в спину, прибавил Леха. — Зачем? — Мы пишем статью. Но не о собаках. — А о ком? — Эта статья не имеет отношения к нашему визиту, — сообщил Леха и, спасая спину, отошел в сторону, уступая мизансцену Пусякину. «Где же я его видела? — пыталась припомнить Полина — Высокий, симпатичный. Может, у Женьки?» — при мысли о Женьке кровь прилила к лицу. — Это вы, простите, про что? — встряхнулась Полина. — Это мы про собачек ваших! — снова встрял Леха, получив тык в бок. — Давайте так, или вы мне все нормально излагаете, или «до свидания».
За спрос не бьют в нос. Первая часть плана — вызвать интерес — выполнена. Теперь предстояло главное — внушить доверие и убедить девушку, что с ее питомцами ничего плохого не случится. — Вашим собачкам ничего не грозит! — Мы не из корейского ресторана, вы не подумайте! — неожиданно прорезался голос у Пусякина. — И не санэпиднадзор! — И не вивисекторы! — Да что вы говорите! Как у нас удачно все складывается, кто бы мог подумать! — Полинка не выдержала и засмеялась. Страх, сковывавший друзей, разошелся по сторонам, и мальчики расхохотались. — Может, познакомимся? — предложила девушка. — Степан Степанович Пусякин, — представился Пусякин. — А он Леха. — А я Полина! — протянула мальчишкам сразу обе руки девушка, и они, робея, их пожали. — Понимаете, мы увлекаемся всем, что связано с петровской эпохой, — начал Леха. — Как? и вы? — поразилась девушка. Женька в последнее время только и твердил о петровских реформах. И она-таки вспомнила, где видела этого рыжего мальчишку! — Так ты брат Игоря Круглова? Тут уже оторопел Леха. Ну и расклад! Шагу никуда не ступить без известности.
Полинка обрадовалась. Теперь и у нее появился шанс сыграть роль в удивительной истории, к которой Женька ее не допускал. Возможно, оберегал, или считал, что это не женское дело, но девушке было обидно. После пятнадцати минут доверительной беседы с демонстрацией аквамарина, доски с дырками и флэшки из фотоаппарата, а также предложения стать Статуей Полина вздохнула, перевела взгляд на ожидающие глаза Пусякина и выпалила: «Согласна!». О таком результате их дипломатической миссии Пусякин и не мечтал. Фея не только дает собак, Фея сама идет с ними. — Решено, встречаемся у кафе! — подвел итог встречи Леха. — А нам пора на Совет!
Как мы работали Приступая к написанию главы, мы, как и все, решили определиться со стратегией и тактикой. Думали, для начала прочтем все опубликованные главы, схематично представим родственно-дружественные связи, определимся с характерами, особенностями языка и поведением героев. В общем, подошли к делу серьезно и сделали небольшие заготовки. Когда же дочитали уже опубликованные главы, от идеи с ранними заготовками пришлось отказаться. Трепеща от волнения в ожидании своей очереди, мы никак не прогнозировали действие, а лишь увлеченно читали Коллективную повесть. Приступая к творческому процессу, наша команда отыскала в предыдущих главах то, за что можно было «зацепиться». Посему и было принято решение развить образ Степана Пусякина, о котором до этого лишь упоминали, но в полноценном действии его не было. Вслед за Пусякиным мы стали вводить в действие персонажей, которые в предыдущих главах не успели себя проявить. В нашей части вновь появляется Статуя, мы придумали ей соперницу. Ранее уже упоминался старый печатный станок, мы же сделали упор в главе на современные нанотехнологии. Не забывала наша команда и об историческом уклоне Коллективной повести, мы старались вплести в главу исторические «фантики» — так, в нашей части прописаны Понтюзо и Бомбицина, упоминается зашифрованное в кириллической азбуке «Послание славянам». Собрав исторические факты, как осколки, мы наращивали сюжет. Отбросив попытки разбить главу на «кусманы» (с легкой руки Мастера, мы теперь все так говорим), стали писать целой командой, ведь не зря историко-школьная повесть названа коллективной! В процессе творчества мы боролись не только с приступами радости и величия, но и, подчас, бессилия: особенно во время кропотливого труда и безудержного потока заданий от Мастера. За каждую фразу готовы были драться, но в итоге соглашались с поправками Мастера, за что теперь ему искренне благодарны!
Руку приложили:
Если вы не найдете здесь своей фотографии, сообщите об этом на Дежурную линию.
Исходный текст