Космос это… то слово, которые прыщавые, спрятавшиеся за голубым мерцающим экраном компьютера, пишут с бесчисленными орфографическими ошибками (не из-за того, что им так нравится — они по-другому не умеют) в комментарии к бездарным фотографиям, весящим двенадцать кигабайт. «Ну, ты просто космас!» И миллионы сердечек и смайлов на аватарки, скаченные «копированием» из Интернета. А что космос? Слово. Лишь бы были группы с дурацкими постами, да космоса дела нет. Да и зачем это вдруг человеку — космос?!

Космос это сфера земная, которая установлена на головы четырем слонам, что в свою очередь держат твердь земную на панцире черепахи, что плывет в воде Изначального Океана. Космос — это первобытное яйцо, из которого вышли свет и тьма. Это то, что после ничто. Это сухие порошки, тлеющие на камнях мшистых друидских камней неподалеку от Стоунхенджа, это запах свежей фрески и масляного светильника в доме жрецов Амона Ра, это Кецалькоатль, выползший отведать кровавой жертвы. Космос — это образ жизни. И музыка.

Недавно, перечитывая одну из книг Бернарда Вербера, я задалась вопросом: мир книги — это то, что останется от человечества?! Не машины, не изобретения техники, но книги. (Если, конечно, никто не поднимет температуру в хранилище выше 451 градуса по Фаренгейту).

Космос это что-то бесконечное, необъятное, не входящее в рамки человеческого мировосприятия. Все мы знаем, Солнечная система, одна из составляющих миллионного Млечного пути. Что за Млечным путем? Еще галактики, магические туманности, не известные звезды — солнца с не известными планетами. И их миллиарды. Хорошо, это еще в состоянии вообразить человек. А вот что там, за оболочкой Космоса? Пустота, Бог, еще Космосы? Если мы будет слишком долго думать о том, где конец этой оболочки, где эта Вселенная, то рискуем, наверное, сойти у ума.

Вспомните такой диснеевский мультфильм, где в пылинке заключен целый мир. Ну, там еще был смешной слон, он все от кого-то убегал, или же его община не принимала. Этот городок в пылинке — а не возможность ли задуматься о том…. Что Космос наш — это всего лишь такая пылинка, лежащая на одуванчике в какой-нибудь параллельной Вселенной?! Или в каждой пылинке, которая оседает на наши столы — космосы? С мириадами звезд и галактик!

Книги бывают, как и космосы, разными. Они бывают захватывающие, из таких, которые глотаешь ради сюжета гигантскими порциями в сотни страниц. Они бывают постепенные, медленно разворачивающие свои линии повествования, как бразильский питон — свои радужные кольца. Седоусые информационные словари в обмундировании из кожаных тисненых переплетов, книжки-бродяжки с летучими бумажными обложками, брошюры, перелетные утки — газеты. Есть книги, щеголяющие суперобложками. Есть и такие, кто примеряет в виде обложки продубленную человеческую кожу, а страницы созданы из кожи неродившихся телят. Есть книги-собеседники, которые с самой первой страницы вступают с тобой в живой блескучий диалог, психоделический, как мелодия Интройтуса, медленно гипнотизирующие читателя. Атмосферные, оксюмороны, сочетаемые нескончаемые противоположности. Книги добрые, как одуванчик на летней поляне, книги, которые неправильно понимали и проливали кровь, книги, которые ищут, тени от книг, которых ищут. Книгу можно прожить, можно положить ее на языки наслаждаться каждой вкусовой градацией, можно вводить ее себе постепенно, подкожными инъекциями, некоторые глотаешь, даже забывая о чем они были, книги могут показаться бессмысленно наивными, но после некоторых из них ты чувствуешьсебя в неведомой эйфории, просто потому что ты понял, что из прочитанного ничего не понял.

Открыть справку по теме    

Закрыть справку по теме    

Птица — это обычная крикливая синичка, надоедливая маленькая тварюшка с желтой грудкой и черными, внимательными глазами-пуговками. Она бьется о прозрачное стекло, ранит перья, снова бьется — она не понимает, почему небо вдруг стало твердым, с оглушительным стрекотом носится из конца в конец зала, кричит, пищит, словно жалуется на несправедливость… кому? Она даже не догадывается, что ее никто не видит и не слышит горестного плача.
Книги — это Космосы. В каждом из которых есть одуванчик, на который наколота маленькая пылинка. Или даже несколько пылинок. В которых, в свою очередь — еще пылинки, мириады тонн пылинок. И читатель плавает в эфире блаженного Назона, прихлебывает нектар и амброзию, вливает в вены книги кровь и плоть своего воображения. Пылинок-то много. Но в каждой ли из них таятся заповеданные миры?