Московский метрополитен — это вещь непонятная, необузданная, необозримая. Чтобы с ним свыкнуться, требуются месяцы. Чтобы попытаться понять — годы. А можно ли достичь единой гармонии с ним за один единственный вечер?
Линии, линии, лини; убегающий далеко вперед взгляд. Он спускается по ступенькам медленного удава эскалатора, танцует на беленых стенах. Где мельтешат в каком-то немом диком исступлении тени. Как луч фонарика в темноте — взгляд выхватывает из полумрака какие-то обрывки и пытается что-то понять. Грустные, грустные, грустные лица. Усталые: и старые, морщинистые, среднего возраста, и молодые. По бесконечному кругу — эскалатор, станция, «На платформу № 2 прибывает электропоезд…», мельтешащий звук, перерастающий в страшный гул, фырчащая стремительная электричка. Новая станция. Переходы, лавины людей, как лавины снега катятся то наверх, то вниз.
Когда впервые попадаешь в московский метрополитен, тебе кажется, что из этого Подземного Царства, (не хуже царства семи подземных королей Волкова) ты не выберешься никогда. Станции. Переходы. Архитектура замысловатая и поражает воображение. В тянущемся потоке людей глазеешь по сторонам (вначале, конечно), силясь выхватить что-нибудь их необычных колонн, стен, люстр. Ищешь аналогию с названием станции (например на Марксистской ожидаешь одновременно и «базис» с «надстройкой» и диковатый шепот «призрак бродит по Европе…»). Но это только вначале. Потом уже перестаешь как-то реагировать на цветные пятна и бредешь себе по кругу, по переходам и лентам эскалаторов, бредешь куда-то в бесконечность.
Но потом. Когда два раза ошибся станцией, вместо Кольцевой сев на Арбатско-Покровскую линию, несколько раз вместо «Выставочной» сгонял на мокнущую под дождем, но такую грустную и необычную «Студенческую». Начинаешь немного разбираться. Когда уже заведомо знаешь, куда идти и вливаешься в поток людей, лавируя меж ними, как хищный катерок среди благородных, но нищих рыбацких лодчонок. Чувствуешь себя чуть повернувшимся в другую сторону от нескончаемой самозабвенной пляски теней (каких теней — на стене пещеры, или на стене «крытого ангара» или «трюма корабля» — непонятно).
А вот когда чувствуешь ногами вибрацию каменных плит; отмечаешь про себя, что на Кропоткинской станции — факелы, так похожие на колонны и купола соборов, светящиеся неземным великолепием, что пульс электрички медленно бьется в ее дикой скорости и грохоте рельс, смешанном с воем воздуха, что подземный ветер берется из неоткуда и, всполошив людей на станции, уплывает в никуда. Тут не только Волкова вспомнишь!
Да, метро. Про него много можно писать. Но увидеть, вдохнуть его запах, услышать в подземном переходе непередаваемые звуки «Чардаша» Монти, и затанцевать от внезапно нахлынувшего счастья среди унылой серости обыденности — да. Это надо увидеть!
