Все неоткрытые земли рано или поздно становятся открытыми — так ведь, собственно, и случилось, когда появились спутниковые технологии. Великие загадки математики или физики требуют лишь упорной работы светлых голов, пока в какой-нибудь из них не мелькнет идея. И чем дальше, тем проще становится работать, потому что (пусть даже природа подкидывает естественно-научникам новые вопросы) совершенствуются методика, способы коммуникации — всем миром работать всё-таки лучше, чем трястись над уникальностью национальной научной школы, как над писаной торбой. Наконец, уже накопленные знания помогают отталкиваться от них и выстраивать новые теории.

И только в истории время работает не на нас. История, в отличие от большинства остальных наук, работает с прошлым, и чем больше проходит времени, тем сложнее обернуться назад и увидеть то, что уже давно прошло.

Да, развитие и интеграция наук позволяют совершенствоваться и исторической методологии тоже — например, радиоуглеродный анализ дает датировку куда более точную, чем гадание на кофейной гуще. Время открывает границы и архивы, выстраивает новые концепции и способы их проверки.

Однако этот мозговой штурм, пусть и облеченный в самые современные технологии, ничто в сравнении с тем, какой урон наносит истории то же самое время. Закрашивая белые пятна тысячелетнего прошлого, оно рисует новые на вчерашнем дне, меняя плюс на минус у, казалось бы, бесспорных вопросов.

Никто не поспорит, что история — вещь дискуссионная, однако зачастую споры возникают не для того, чтобы установить истину, а для того, чтобы её спрятать. Переписать прошлое на официальном уровне — вещь довольно-таки сложная (в последнее время прецедентов становится всё больше, хотя раньше это было исключительным атрибутом тоталитаризма), потому что это потребует уже не демагогии политиков, а конкретных махинаций с историческими фактами, а факт сам по себе — вещь абсолютная. Поэтому на помощь манипуляторам приходит пресса и жёлтая публицистика, им идти на откровенный подлог значительно проще, чем учёным (я имею в виду настоящий учёных, а не спекулянтов от науки). Обыватель поверит в то, что виноваты евреи (русские, американцы, поляки, украинцы…), даже если в учебниках мелким шрифтом будет написано, что это не совсем так. Правда останется, но она будет спрятана в формулировки, в сноски или же просто замолчана.

Но умолчание — один из видов лжи, потому что скрывающий не даёт человеку полной информации, необходимой для формирования мнения.

На умолчание идут повсюду, делая историю, как и юриспруденцию по определению Геббельса, продажной девкой политики. Вместо непредвзятого подхода к прошлому получается способ натравить один народ на другой, доказывая, что одни были правее, а другие раньше, а третьи справедливее.

Впрочем, говорить о сплаве истории и справедливости мне совсем не хочется, потому что эта тема будет ещё грустнее — что может быть хуже смеси двух и без того относительных понятий?..

Белых пятен больше не становится — становится больше грязных. А грязное пятно, в отличие от белого, нельзя просто открыть — его придётся расчищать и отмывать, а это задача сама по себе сложная. Прибавьте к тому тот факт, что смена поколений занимает примерно шестьдесят лет, и после этого разговоры об истории превращаются в чистое изыскательство.

Конечно, пройдёт время и все эти вопросы перестанут формировать конъюнктуру политики. Тогда, быть может, человечество окажется заинтересованным в правде.

А историкам не привыкать разбирать фальсификации, ломать глаза над манускриптами и складывать мозаику воедино.

Так что и наши потомки докопаются до истины и ответят, кто виноват в главных преступлениях двадцатого века, возможен ли коммунизм, герой ли Сталин и кто был неправ в крымском вопросе, как мы нашли корабль Диаша, установили подделку Туринской плащаницы и нашли родину первого человека.

Лишь бы дожили источники.

Интернет и сервера, сохраняющие копии всех страниц, дают надежду на то, что это возможно.