Не так давно мама показала нам письма прабабушки и прадеда.

Звали нашу прабабушку Сопина Надежда Трофимовна. Когда началась Великая Отечественная война, ей было 30 лет, и всю блокаду она проработала в Ленинграде на Канонерском заводе. Её муж, Сопин Алексей Евдокимович, с первых дней войны стал бойцом партизанского отряда и сражался с врагами на подступах к Ленинграду.

8 сентября 1941 года началась блокада нашего города, но еще 22 сентября 1941 года он смог пробиться в Ленинград, чтобы последний раз встретиться с нашей прабабушкой, которую он очень любил. У нас сохранилась его увольнительная.

Всю блокаду прабабушка и прадедушка почти каждый день писали друг другу письма. Сохранившиеся письма прадедушки полны любви и заботы:

«21 ноября 1942 года.

Родная моя Надюшка! Сейчас только получил от тебя 2 письма, очень доволен тобой и тем, что ты прислала. С праздником тебя я поздравил, теперь поздравляю как хорошего работника, которого хвалят и ценят. Радость моя, и пишется легче, после каждой строчки чувствую мою любимую, заботливую ручку, вложившую для меня дорогую сердцу вещицу. Праздник я провёл конечно же, в боевой обстановке, но с меня и того довольно, что прижимаю к сердцу твоё письмо. Конечно, куда лучше было бы вместе, но что поделаешь, всему виной твари, наползшие на нашу родную землю.

Солнышко, следи за своим здоровьем. Ты не смейся, я не шучу, ведь ты недавно оправилась от истощения зимнего, а может быть ещё и не совсем (ты всегда успокаиваешь и не говоришь полностью правды), у тебя грыжа и больная печень, этого ты не должна скрывать, а то ты, выдавая себя за здоровую, загонишь себя. Подумай и обо мне, ведь ты у меня единственное счастье в жизни, и потеряв его, я потеряю навсегда радость жить. Сейчас я живу для Родины. Но наступит же тот час, когда может забиться крепко-крепко сердце при мысли, что настала возможность близкой и радостной встречи с тобой и, стремясь поскорее к тебе, я буду рисовать в своём воображении тебя и нашу встречу.

Сегодня у нас радость, известие о прорыве нашими войсками на Сталинградском до 9 километров и на Донском до 30 километров. Всё меньше и меньше дней осталось существовать проклятому отродью. Неужели нам с тобой достанется немножко счастливых дней. Всё прошедшее вспоминается с такой яркостью, как будто произошло на днях. Конечно, вспоминается исключительно хорошее.

Нам добавили 100 граммов хлеба и 200 граммов зелени. Надеемся на улучшение. Кстати, насчёт квитанций, которые ты прислала, так я эти деньги пожертвовал на танковую колонну имени ВЛКСМ.

Не печалься, моя родная, всё поправится. Будь здорова, целую тебя крепко-крепко, только твой Лёня. Пиши, жду».

Прадедушка — мой тёзка, а называет себя в письмах Лёней. Мы с братом никак не могли понять, что это такая ласковая форма от имени Алексей, сейчас так никто не говорит. Мама тоже не смогла нам объяснить, почему в семье было принято так называть прадедушку. Правда, это разрешалось только прабабушке. Большинство людей, несмотря на его молодой возраст, уважительно обращалось к нему по имени-отчеству.

Вообще, прадедушка был младше прабабушки на целых шесть лет, но относился к ней с большой любовью и, как бы по-отечески. Он чувствовал себя взрослее неё, занимался её воспитанием, если можно так сказать.

Он очень верил в правильность действий руководства страны, был истинным коммунистом и, как видно из письма, даже деньги, с таким трудом собранные прабабушкой, взял и отдал на танковую колонну. И это было не глупостью, не наивностью, а истинной верой в победу нашего государства, и в обязанность каждого сделать всё возможное для неё.

Прадедушка не только любил прабабушку, но и гордился ею, всячески её подбадривал. Она всю жизнь, по словам мамы, старалась доказать, что она его достойна, что она живёт, согласно его советам.

«29 декабря 1942 года

Родная моя Надюшка! Ты заждалась от меня письма и обижаешься, наверное, во всю, но что я могу сделать, одно слово — война. Ну ладно, основное — Новый год. К сожалению, не придётся встречать его вместе. Не журись, моя милая, были бы живы, а отпраздновать найдётся что. Радость моя, под несчастливой звездой, по-старчески говоря, я родился: и родился я в годы войны, и каждый новый десяток прожитых лет начинается одним и тем же. Вот только за 43 год не знаю, нужно еще дожить, лишь бы тебя увидеть, видеть моё дорогое лицо, смотреть в мои любимые глазки, и, как раньше бывало, когда ты находилась в соседней комнате, слышать твои напевы, угадывать по ним твоё настроение. Каждое твоё движение, каждый твой взгляд сейчас передо мной, как наяву. Эх, вернись ты, счастливое время! Пол жизни бы отдал, только бы быть снова с тобой! И тем больше хочется отпраздновать конец ненавистному врагу. Я не могу себе представить, сколько будет радости для всех!

Родные места встают перед глазами, но, почему-то, не могу себе представить их теперешний вид.

Я не согласен, что ты хочешь идти добровольцем. На заводе ты больше пользы приносишь. Ты хочешь быть героем, но не забывай, что прожив в Ленинграде, ты уже герой. И страна это отмечает. Указ ты, наверное, прочла уже о награждении медалями.

Золотко моё родное, со здоровьем осторожно, оно у тебя и так уже было надорвано, а за эти лютые месяцы ещё больше подорвалось. За волосы, золотко, не беспокойся, была бы головонька цела, а с этим недостатком ты ещё краше для меня, дороже, ценнее, что хочешь.

Пиши, родное моё солнышко, почаще. Береги себя. Будь здорова. Целую тебя крепко-крепко. Только твой Лёня».

Прадедушка не просто отговаривает прабабушку от ухода на фронт, он всячески старается ей доказать, что она делает всё возможное для победы. Кому, как ни ему, с первых же дней войны ушедшему в партизанский отряд, не знать, насколько опасен бой. Кому, как ни ему, влюбленному в нашу прабабушку, не знать, что истощенной голодом и болезнью, ей не выжить на фронте. Даже в такой тяжёлой обстановке он находит ласковые слова для неё, как будто любуется своей женой.

Прадедушка был тяжело ранен в бою под Ленинградом и умер в марте 1943 года в Вологде в госпитале, куда его эвакуировали. Но и в свои последние минуты прадедушка писал о своей любви к прабабушке.

С ней он так больше и не встретился. А она любила его всю свою жизнь.

Наверное, это ужасно, когда ты строишь планы на будущее, надеешься увидеть родного человека, жить с ним счастливо, думаешь, что у вас будут дети, как вы будете гулять по родным местам, смеяться, есть мороженое, а ничего этого не будет.

За героизм, проявленный в годы блокады, наша прабабушка была награждена медалью «За оборону Ленинграда», а за трудовые достижения — медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» и знаком «Почётному работнику морского флота СССР».

Именно наша прабабушка привила маме любовь к нашему родному городу, к своей семье, а мама передала её нам с братом.