— Какого-то определенного языка, наверное, нет. Любой театр многоязычен. Сколько режиссеров, столько и языков. Каждый по-своему видит, слышит и чувствует. Конечно, можно делать все одинаково и зритель это все равно «проглотит», но иметь свое видение гораздо интереснее.

— Вы ставили спектакли во многих театрах страны. Поделитесь своими впечатлениями о Новокузнецком драматическом?

— В этом году я готовлю уже третью постановку в Новокузнецке. Впечатления от работы исключительно положительные. Театр оснащен современной необходимой техникой. В нем большая труппа больших профессионалов. А самое прекрасное, что новокузнецкие актеры умеют импровизировать — это очень важно.

— Первое Ваше образование — актерское. Как получилось, что Вы стали режиссером?

— Меня стала раздражать работа актера. Мне не нравились режиссеры, с которыми приходилось работать, текст пьес тоже не нравился. Я даже снимался в сериалах, но не советую их смотреть. Это ремесло, а не искусство. В итоге решил, что сам буду ставить спектакли, и поступил в ГИТИС на курс Л.Е. Хейфеца, который окончил в 2016 году.

— В Вашей творческой карьере были неудачи?

— Самая большая неудача была в ГИТИСе с «Грозой». Отрывок всем понравился, а когда дело дошло до полной постановки, начались проблемы. Случались постоянные конфликты с актерами-студентами. У меня даже были нервные срывы: я кидался в них стульями.

После показа спектакля его стали полностью переделывать. Я тогда извлек огромное количество уроков и сейчас учитываю их в своей работе.

— Что Вы больше предпочитаете: классическую драматургию или современную?

— Одинаково. Ведь спектакль — это монтаж образов. А каждый образ несет в себе тему, мыль, сообщение. И в классической, и в современной драматургии много плюсов.

Классика мне нравится тем, что я могу создавать необычную атмосферу, состоящую из множества компонентов. Классическую драматургию можно актуализировать. Я не ставлю ее в традиционной манере — так не интересно. Одним из своих лучших классических спектаклей считаю «Евгения Онегина».

Современная драматургия хороша тем, что близка зрителю. Мечтаю поставить что-нибудь из Дмитрия Данилова («Сережа очень тупой», «Человек из Подольска»).

— Юрий Игоревич, есть ли минусы в режиссерской работе?

— Конечно, минусы есть. Самый частый — это непонимание актеров. Сложно, когда артисты не могут понять, чего хочет режиссер, что собой должен представлять спектакль в его понимании. Из-за этого иногда даже приходится менять что-то в сценарии и не один раз.

Иногда минусом является перфекционизм некоторых режиссеров. Я свои спектакли до мелочей продумываю. Если в декорациях нет какого-то гвоздика, то без него нельзя выходить на сцену. Мой творческий принцип — не делать ерунды.

— Бывало ли, что при просмотре спектакля Вы думали: «А я бы сделал по-другому, лучше»?

— Постоянно! У меня уже, наверное, профессиональная деформация какая-то. Иногда даже возникают мыли вроде: «Боже мой, зачем так было делать?!». Но потом я понимаю, что большинству зрителей это по душе. То, что не нравится мне, нравится другим, ведь у каждого режиссера своя задумка.

— Иногда зритель оказывается на спектакле низкого качества. Как Вы считаете, почему пошлость попадает на сцену?

— Смотря что для вас значит пошлость. Для меня это бездуховность, низкопробность спектакля. Когда я работаю над какой-либо постановкой, то могу спросить даже монтировщиков: «Ребят, а вам понятно, что вообще происходит?». И если только они затрудняются ответить, то переделываю то, что сложно понять зрителю.

— Приходилось ли Вам сталкиваться с цензурой?

— Скорее с неофициальной цензурой, которая исходит, в основном, от зрителя. Мне иногда говорят: «Почему это у вас Дуня в „Станционном смотрителе” в красных шортах? Уберите!». А я тогда отвечаю: «Нет. Она еще ребенок, девчонка-подросток. Потом уже она станет красивой женщиной и наденет богатое платье».

У меня есть внутренняя цензура. Однажды, когда я еще был актером, один режиссер заставлял меня совершать непристойные действия с предметом. Я наотрез отказался это делать. Не терплю поступков ниже пояса. Это для меня табу.

— Почему для постановки в Новокузнецком драматическом театре Вы выбрали произведение Ярославы Пулинович «Жанна»?

— Не всегда выбор произведения стоит за режиссером. «Жанну» мне предложил ваш театр. Эта пьеса чрезмерно актуальна. Роль Жанны как человека, который влияет на судьбы других людей, очень важна в обществе. Все отрицательное в своей жизни эта женщина выливает на других. Она просто не может не совершать разрушающие поступки. В спектакле освещается менталитет страны, социальная обстановка.

— Юрий Игоревич, Вы никогда не жалели о своем профессиональном выборе?

— Нет, никогда. Я очень доволен выбором профессии, счастлив, что нашел свое место в жизни и уверен в завтрашнем дне. Я буду работать до тех пор, пока зрители узнают себя в моих спектаклях.