Свое путешествие в мир изобразительного искусства я начал в возрасте одиннадцати лет, когда родители, оценив размер моей тяги к рисованию, отдали меня в художественную школу. Там юных начинающих художников учат академической живописи и рисунку.
Под влиянием преподавателей академизм, граничащий с реализмом, стал для меня идеалом изобразительного искусства. Из-за этого у меня отпало всякое желание рисовать что-либо, ибо осознание того, насколько далеки мои работы от идеала, вгоняло меня в депрессивное состояние и вызывало скорее желание бросить обучение, нежели стремиться улучшить свои способности. Подобные переживания усугублялись моим выборочным дальтонизмом, мешающим заниматься живописью, так как многогранная летняя природа в моих глазах превращается в сплошную коричневую кашу, передать которую я могу лишь тонально.
Через год я ушел из школы, потому что обучение в ней было для меня равносильно пребыванию в аду. В конечном счете, всяческое художественное творчество я забросил.
И вот, спустя какое-то время, разгребая книжные завалы в мастерской моей матери, я наткнулся на любопытную книгу. В ней были показаны поэтапные отрисовки мультяшных персонажей, и объяснено, по какому принципу они создаются и из каких примитивов состоят.
Мне понравился этот забавный стиль рисования, и поначалу я просто перерисовывал картинки из этой книги. Интерес к такому творчеству подогревался увлечением моей мамы (а, соответственно, и моим, ибо ее вкусы и предпочтения оказали на меня огромное влияние) японской анимацией. В последствии она, заметив мою любовь к подобного рода книжкам, покупала мне пособия с пошаговыми инструкциями по рисованию роботов, техники, животных. В итоге я рисовал маленькие мультяшные картинки везде: начиная с полей школьных тетрадей и заканчивая своим письменным столом. Позже их начали окружать мелкие текстуры, от которых рябило в глазах.
Мое творчество было симпатичным и привлекало случайных зрителей, однако я не воспринимал его как что-то серьезное, исполняющее важную роль в огромном мире или хотя бы способное ее исполнять в перспективе. Я по-прежнему считал, что реализм — вот настоящее искусство, а все остальное — просто развлечение и ничего больше. Шло время, а мои работы так и оставались на полях.
Летом 2014-ого года в Русском музее проходила выставка, посвящённая 140-летию великого художника Николая Константиновича Рериха, с творчеством которого я до того момента не был знаком, и к великому счастью родители взяли меня с собой.
Картины, представленные там, произвели на меня колоссальное впечатление. Скажу даже больше. Я бегал по залу как безголовая курица, готовый расцеловать каждое полотно! Так любимая мною графичность и ярко выраженные контуры сочетались в них с фантастической живописностью.
Особенно я отметил картины, написанные художником в Гималаях. При их написании художник использовал приятные открытые цвета, не тронутые академическим подходом «Больше грязи — больше связи», так мною ненавистным в силу того, что в моих глазах эта «грязь» становится сплошной серой массой.
Еще одна немаловажная причина, по которой мне так понравились работы этого периода — обилие синих оттенков, которые гораздо более мне импонируют, нежели все остальные.
Удивительный стиль Николая Рериха действительно изменил мое представление о роли искусства в жизни людей. Оно нужно, чтобы окутывать сердца людей, заставлять их мечтать и погружать в изучение внутреннего мира. Не важно, реализм это или примитивизм. Если взглянув на него раз, ты возвращаешься, чтобы посмотреть еще, значит это и есть настоящее искусство.
Благодаря творчеству Николая Рериха я понял, что главное не то, в какой технике ты выполнил работу, а нравится она тебе или нет. Даже бабочка, нарисованная несколькими прямыми линиями порой ближе сердцу, чем реалистично написанное полотно.
