Можно случай из жизни? Когда самая обычная дверь с наибанальнейшей надписью здорово меня выручила.
По старинной улице зелёного городка шагают два человека: один косматый, в пыльных вельветовых штанах с пришитой на видном месте сиреневой пуговицей. Бородатый, кое-где измазан краской, похож на митька, но вроде для митька молодоват. Хотя кто там под бородой что разглядит! Вторая — сутулая блондинка. Вид у обоих безумный, руками машут, говорят что-то вроде: «Пещера! Неет, слишком мрачно. Тогда сокровищница! Нет, пафосно. Тогда сундук!». Это мы идём с Женькой Хлебниковым. Нам нужно моментом придумать, как назвать фотопроект, чтобы его зарегистрировать. Так получилось, что фото давно собраны, они пачками лежат в выставочном зале и дожидаются, когда их оформят. Вот уже видно дверь в дореволюционное здание, где будет выставка, вот уже осталось перейти дорогу, вот уже несколько шагов до цели. А нет названия. Ну не рождается, хоть тресни! Приветливая розовощёкая старушка встречает нас на пороге. «Проходите, добрые люди, давно ждём вас. А вот здесь инструменты поставьте, в подвале» — и мы с Женькой упираемся взглядом в 4 облупившиеся буквы: В-Х-О-Д. Четыре ступеньки в подвал. Ух, какой древности запахи! Задержать дыхание. 4 ступеньки вверх, на солнечный свет. Выдох. Вот вам и название, мы его прямо лёгкими прочувствовали! Концепция выставки «Вход-Выдох» — проще некуда. Женька объясняет так: «Заходи, будь гостем, но уходя — выдохни те мысли, которые на время задержал, оставь их в виде граффити на „гостевой стене”. Пусть то, что ты почувствовал, станет яркими буквами напротив старой надписи „Вход”». Оба счастливы, я жму Женьке руку и бороду, мы придумали название за минуту, вот так чудо! Выставка состоялась в мае 2008 г., про неё написали в газетах и рассказали на радио))
Ого, наконец-то нашла Помощника. С ней, Евдокией Павловной, задания приобрели чёткие формы. А то немножко «иди туда, не знаю куда», хотя именно это направление для меня вполне знакомое)) Так вот, о роли личности — чтобы пояснить свою мысль, я предлагаю взять 3 временных отрезка. Отрезок первый — история семьи. Мой дед был для меня, девчонки, примером решительности. Когда бабушка говорила «Ой, не знаю, а надо ли…», когда мама закрывала дверь своей комнаты, дед шёл решительными шагами на улицу и тушил из ведра дымящие кучи листьев в парке. Шёл он один со всей километровой улицы, хотя дым ел глаза всем, у кого окна выходили на парк! И я шагала рядом, нога в ногу, хотя на каждый его шаг мне приходилось подпрыгивать, чтобы поспевать. Теперь в трудные моменты жизни я «подскакиваю», стараясь выпрыгнуть выше сидящих в генах бабушкиной осторожности и маминой рассудительности. «Кто же, если не ты?» — говорит во мне личность деда. И именно она — одна из трёх унаследованных — чаще всего решает победой микроскопические бои в моей истории. Ведь маленькому боязливому человеку время от времени обязательно нужны «сапоги-скороходы» или «меч-кладенец». Что это, как не гены тех предков, которые были «из ряда вон»? Отрезок второй — реформы Петра. Всегда уважала Петра за одну особенность: он руководил тем, что знал по опыту собственных рук, глазомера и чутья. Сам мог построить корабль и управлять им. Стратег и тактик по детским увлечениям, а не по «должности», он взвалил на себя такую ответственность за будущее страны, что ни Мудрому, ни Грозному до него и не снилась. В истории он останется преимущественно под одним именем — порядковым номером. Не Вещий и не Большой. Первый и Великий, и этим всё сказано. Он воплощает дух, который в переломные моменты истории зовёт многих: «Выйди на площадь», «Вперёд за Родину», «Будь первым», «Кто, если не ты?» — и ядро истории победно катится под действием крохотных дробинок. Я помню августовский путч и уверена, что тогда «ядро покатилось», и именно в нужную сторону. А третий отрезок — от расцвета до упадка одной народности — хорошо описан у Г. Маркеса. На примере семьи Буэндиа видно, что одного только инстинкта продолжения рода для жизни недостаточно. Когда в печи генов затухает творческий огонь, когда не рождает народ первопроходцев и изобретателей, народ этот постепенно исчезает с лица земли.
Вот что у меня получилось — наверное, вычурно и «водянисто», но семья Буэндиа вместе с дедом и Петром у меня уже неделю в голове крутятся в одной связке, не знаю почему, хотя знаю, что нескромно. Пока ничего другого у меня не получится)))
— Дверь, дверюнечка, дверушка, ну открывайся же, пожалуйста! (Ключ застрял в замке — никакими силами не вытащищь!).
— Да я-то всегда раздвержалуйста! Разве я дверзость какая? Я ж гостедверимная и двержелюбная — отдворюсь, только попроси! Но — замок, ты понимаешь. Права не имею.
— Ну дверечка, попроси его, ты можешь!
— Я бы попросила, но мне некогда. Я занята!
— ЧЕЕЕМ?
— Я косяки придверживаю. Умоляй замок сама.
— Он не отвечает. И звонки сбрасывает. Он же твой подчинённый — попроси, пусть хоть ключ выплюнет!
— Не в моих двернолмочиях. Он не мне подчиняется, а тому, кто его вдверзал. Врезал, то есть.
— Ну ты дверючка! И где только научилась бюрдверкратии!
— Это не я. Это они, чиновники, у нас учатся. Захочу — впущу, не захочу — на выход укажу. Может, дать тебе дверстер-класс по дверократии?
— Нет уж, спасибо. Лучше я в дупле с белками жить буду, чем с такой зверью!
(Подоспел слесарь, капнул в скважину немного масла, и ключ повернулся, не пикнув. Ловкость рук — и никаких разговоров!)
